📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураЦветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст

Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 93 94 95 96 97 98 99 100 101 ... 190
Перейти на страницу:
между контркультурой и православной церковью, чем это отображает миф о «панке-священнике»:

И вот где-то в 90‐е хиппи поехали в [Оптину пустынь], такие, уже постперестроечные, и они поражали своим цинизмом. Они больше анекдоты травили. Хотя какие-то духовные поиски были кое у кого. Но очень было много циничных людей, которые я не знаю, что там делали. У нас вот даже матом не ругались никогда, это не было принято. Это как протест: вот пусть совки эти там ругаются, а мы не будем[708].

Хиппи из других союзных республик скептически относились к увлечению своих русских друзей православной церковью. Андрес, друг Кеста, иронично заметил: «Православная церковь — это хорошо поставленный спектакль» перед лицом «робких попыток пипла доказать свою личную причастность к альтернативному советскому идеологическому полю духовности». Согласно Кесту, его прибалтийские друзья искали спасение в небольших протестантских церквях и приходили к такому выводу:

…все происходившее там резко отличалось от привычных большинству русских хиппи норм православного богослужения. Во-первых, здесь во время молитвенных собраний иногда выступали известные деятели рок-культуры, в том числе Рейн Раннап, основатель известной группы Ruja. Да и вообще, молитва под аккомпанемент бэнда — это уже почти американские спиричуэлс! Во-вторых, выступавшие с трибуны прихожане, в том числе и русскоговорящие, порой несли такую антисоветчину, что даже видавшие виды питерские тусовщики угорали до «не могу». Некоторые люди из Питера стали даже специально регулярно приезжать в Таллин на эти собрания, как раньше приезжали в «Притсу» на танцы[709].

Но также и некоторые российские хиппи со смешанными чувствами наблюдали за все возрастающим влиянием Русской православной церкви (РПЦ) среди своих приятелей. Не все были согласны с утверждением Рыбко, что «только в православии свобода личности имеет высшее значение»[710]. Йоко вспоминает, что она так и не смогла найти общий язык с догмами Кости Скроботова и тем более с постсоветской коммунистической церковью, которая «слишком любила свои земные блага»[711]. Различия между воцерковленными и теми, кто верил, но в церковь не ходил или не был религиозен совсем, еще больше обострились, когда после падения коммунизма подпольная церковь была поглощена официальной. У последней же были жесткие представления о том, что сочеталось с благочестивой жизнью, а что нет. Наркотики определенно не сочетались.

Некоторые «альтернативные» православные церкви, например та подмосковная, в которой служил Владимир Шибаев, в советское время были прибежищем для тех, кто выбрал контркультурную жизнь и пострадал за это[712]. Начиная с 1990‐х вновь получившая возможность действовать РПЦ довольно много делала для реабилитации наркоманов, как и другие церкви. Но РПЦ в целом разделяла представление советского государства о том, что наркотики — это скорее отсутствие морали, чем болезнь. Поэтому большинство наркоманов-хиппи держались подальше от церкви и ее бескомпромиссных доктрин. Те, кто придерживался более либеральных политических взглядов, после 1991 года тоже с тревогой посматривали на воцерковление своих друзей. Мария Ремизова вспоминает свое поколение: «Мы взрослели. Наши исконные френды один за другим сдавали вахту и переставали отвечать на позывные, мы потеряли пыл и страсть наших споров об истине и все чаще, встретившись, скатывались на выяснение абсолютной догмы православия. Один за другим они воцерковлялись, говорили теперь о святых и церковных праздниках, принялись венчаться, укорачивать хаера и удлинять юбки, бросили курить, предали анафеме траву и все больше и больше пили»[713]. В то же время Сергей Рыбко высмеивал «так называемую толерантность» нового движения Rainbow, которое не давало ему выступать у себя с лекциями, потому что, как он считал, его православие якобы осквернило бы их разнообразие[714].

И хотя, похоже, в большинстве случаев люди выбирали между либерализмом в политике и разворотом в сторону православного христианства ради общего спасения, существовал еще и третий вариант поисков будущего и кайфа. Как уже было упомянуто выше, человеком, сопровождавшим Костю Скроботова во время его первого визита на Гаую, был Владимир Григорьевич Степанов — когда-то участник южинского кружка Юрия Мамлеева (или, как утверждают некоторые, его истинный духовный лидер), мистик, известный в Москве и за ее пределами. Он был связан с различными мистико-философскими традициями, включая каббалу, масонство и исмаилизм. Аркадий Ровнер называл его «ведущим суфием республики»[715]. Он не выступал так много, как Скроботов, и однозначно не был проповедником, но тоже мог использовать потенциальный интерес хиппи к этим идеям. Сергей Рыбко так оценивал своих друзей по Гауе: «Среди хиппи больше было мистиков, но где-то половина склонялись к христианству. Остальные были ближе к Востоку. Неверующих не было вообще. Вернее, был один, звался Костя Марксист, и то он не был неверующим»[716]. Мистицизм хиппи обычно представлял собой довольно поверхностный набор собранных вместе случайных текстов, которые можно было найти в библиотеках или которые распространялись в самиздатовском виде. Самой заметной среди них была уже упоминаемая «Агни-йога», сборник трактатов Николая и Елены Рерих, посвященных «системе Живой этики» — терминология, в какой-то степени созвучная хипповской Системе. Алексей Фрумкин вспоминает, что среди его многочисленных знакомых был человек, связанный с кружком последователей Рерихов, у его родителей была записная книжка Елены Рерих, где был отмечен путь к Шамбале через Тибет, и другие тексты Рерихов[717]. Сергей Москалев, один из инициаторов создания летнего лагеря на Гауе, впервые узнал про учение йогов из советского документального фильма «Индийские йоги — кто они?», который он посмотрел в кинотеатре «Художественный» на Арбате. Вскоре после этого в летнем пионерском лагере он познакомился с мальчиком, чья мать работала врачом и дружила с коллегой из Индии. Этот друг научил его некоторым асанам, а также «усыплению» путем нажатия на сонную артерию как способу достижения трансцендентального состояния. Позднее ему в руки попали книги, написанные в XIX веке: «Оккультизм: первоначальные сведения» французского мага Папюса (настоящее имя — Жерар Анкосс) и «Практическая магия» Лермина. Встреча с группой молодых людей, которые были последователями йога Йогананда, сделала его вегетарианцем — выбор, которому затем последовали многие его друзья-хиппи. И наконец, собирая пластинки и изучая жизнь хиппи, он присоединился к элитарной московской группе мистиков «Контекст», которая собиралась в квартирах для обсуждения классической музыки и таких терминов, как «недвойственность»[718].

Буддизм и его духовные течения тоже пользовались большой популярностью в хипповских кругах. У Азазелло была записная книжка под названием «Пасть Сансары», в которой он от руки делал заметки, касающиеся буддийских учений, мантр и объяснений терминов и имен. Автором (или, лучше сказать, усердным переписчиком оригинальных текстов) был хиппи по имени Саша Змей, позже погибший в автомобильной аварии.

1 ... 93 94 95 96 97 98 99 100 101 ... 190
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?