Ядерный будильник - Сергей Гайдуков

— Может, микрофон нужен? — предположил Алексей.

— Заткнись, — в сердцах бросил Харкевич и махнул рукой охране. Те скрылись за дверью, а через минуту появились снова. Все разговоры вокруг постепенно стихли, и вся уродская террористическая толпа уставилась на охранников. Точнее, на то, что они вывозили из комнаты.

Это была металлическая стойка на колёсах, и колеса безбожно скрипели под тяжестью груза. Вот этот бьющий по ушам скрип и заставил участников аукциона обернуться, а обернувшись, они увидели выезжающий на стойке груз и замолчали.

— Кхе, — злобно начал Харкевич вторую попытку. — Прошу внимания.

Он встал перед колёсной стойкой, и теперь все были вынуждены смотреть на него.

— Давайте перейдём к делу, — сказал Харкевич. — Здесь не самое комфортное место для переговоров, — нервно ухмыльнулся он, описав рукой полукруг. — Но мы собрали вас на складе с одной целью — чтобы сначала вы могли увидеть товар своими глазами. Изделие хранится здесь в специально оборудованном помещении, сейчас вы видите это изделие, вы видите, что нам действительно есть что вам предложить. После того как вы убедитесь в нашей добросовестности, мы поднимемся в более удобное помещение, где, собственно, и проведём торги.

Он закончил свою речь, и какое-то время стояла тишина, в которой было слышно лишь гудение вентиляционной системы.

— Вот, — сказал Харкевич, оглядывая стоящих перед ним людей. — Какие у вас вопросы?

— Вопрос такой, — спрашивал серьёзный мужчина в тёмном костюме, мало отличимый от десятка других серьёзных мужчин в тёмных костюмах. — По дороге сюда у нас забрали все приборы, с помощью которых можно было бы протестировать ваше изделие — под предлогом, что это могут быть приборы для электронной слежки. Каким местом теперь мы сможем проверить, что это действительно переносной ядерный заряд, а не набор проводов и металлолома?

Харкевич хотел сказать что-то типа — не веришь, так вали отсюда на х… Или ты думаешь, что мы устроим показательный ядерный взрыв для удовольствия твоей тупой башки? Но он помнил о значимости своей сегодняшней миссии. Поэтому он отошёл в сторону и предоставил слово тощему бородатому специалисту, который начал компостировать присутствующим мозги словами про какую-то критическую массу, адекватный механизм, нейтронный генератор и цепную реакцию… Оставалось надеяться, что в каждой из шести делегаций найдётся человек, способный понять данный бред. Или что слова бородатого специалиста сыграют роль гипноза и усыпят подозрительность толпы террористических уродов.

Пока специалист плевался незнакомыми словами. Харкевич стоял в стороне и смотрел на шесть чемоданов в руках собравшихся.

— Знаешь что? — тихо сказал Харкевич Алексею. — Гораздо проще и быстрее было бы сейчас перестрелять этих козлов безо всякого аукциона. Миллион двести тысяч чистой прибыли. А эту радиоактивную штуку можно было просто выбросить — меньше возни.

— Мне пойти сказать Морозовой? — прошептал парень.

— Нет! Это же шутка, придурок, — поспешно проговорил Харкевич. — Стой на месте.

— Мне в туалет надо.

Харкевич закатил глаза: «Господи, с какими уродами приходится работать! В такой важный момент у этого молокососа недержание».

— Бегом, — процедил Харкевич. — Одна нога здесь, другая…

Он подумал, что при таком общем уровне работников он, Харкевич, несомненная находка для Морозовой, Второго и прочих начальников. Они должны просто прыгать от счастья, что у них есть такой человек, которому можно доверить ответственные мероприятия типа сегодняшнего дурацкого аукциона.

Такой человек есть. А вот Мамонта почему-то нет. Почему? Кто-то что-то говорил на этот счёт… Ах да, это Алексей говорил. Типа, у Мамонта наметилось какое-то важное дело. Ну и что теперь? Он что, вообще не появится сегодня? Сегодня, когда нужны все люди…

Харкевич обернулся, чтобы раздражённо-иронично поинтересоваться у Белова планами Мамонта на сегодняшний день, но вспомнил, что интересоваться не у кого — он сам отпустил Белова в туалет. Харкевич вздохнул, но и тут было не все в порядке, бронежилет с непривычки давил на грудь и ребра, мешал дышать полной грудью.

Харкевич вытер пот с висков, краем уха слушая лекцию бородатого эксперта, и тут наткнулся взглядом на Китайца. Китаец вежливо наклонил голову, приветствуя Харкевича.

Тот поспешно кивнул в ответ и подумал, что Китаец — это, пожалуй, последний человек, которого Харкевич хотел бы здесь видеть. Китаец, в его представлениях, всегда предвещал неприятности. Сам его вид напоминал о том, что в этом мире есть страдания и боль, которую нельзя вообразить, пока не ощутишь собственными нервными окончаниями.

Присутствие здесь Китайца означало контроль со стороны всех Трех Толстяков, хотя напрямую Китаец подчинялся лишь кому-то одному из них. Китаец скромно стоял чуть в стороне и производил впечатление чуть застенчивого и аккуратного до мелочей человека средних лет. Что отчасти было правдой, если Китаец втыкал человеку стальную проволоку в одно ухо, то она непременно выходила из другого. При этом он обязательно говорил жертве: «Извините».

Сначала Алексей нашёл туалет и сделал там всё, что нужно. Потом он нашёл Морозову в небольшой комнате, которая находилась относительно рабочей площадки склада в том же положении, в котором находится будка киномеханика относительно зрительного зала. То есть вверху и сзади. Морозова сидела в большом мягком кресле и читала журнал. В стене перед ней находилось небольшое окно, через которое можно было наблюдать за происходящим внизу, но Морозова этого не делала.

Она посмотрела на Алексея поверх журнала и невозмутимо сказала:

— Ну.

— Он нервничает. Сказал, что проще было бы перестрелять всех этих людей и забрать деньги.

— Как всегда мудро, — усмехнулась Морозова. — Продолжай наблюдать за ним. Дождись конца аукциона. Потом убей его. В каком-нибудь укромном месте. Без свидетелей. И сразу сообщи мне.

— Хорошо.

Алексей посмотрел на окно. Что-то из старой жизни встрепенулось внутри его.

— Удобное место, — сказал Алексей.

— В каком смысле?

— Для наблюдения, — сказал Алексей, хотя хотел сказать — удобное место для огневой точки.

— Да, — согласилась Морозова. — Пожалуй.

— Но вы не наблюдаете за ними…

— Мне это неинтересно. К тому же наблюдающих и так слишком много. Можешь мне поверить.

Морозова была искренна лишь отчасти. Ей было интересно, и если бы Алексей обошёл её кресло и заглянул с другой стороны, то увидел бы идущий вдоль шеи Морозовой тонкий провод от наушника. Она осталась здесь, потому что отсюда действительно был хороший обзор, а также потому, что знала, что появление женщины среди двух десятков напряжённых и подозрительных мужчин отнюдь не разрядит ситуацию.