Невидимки - Стеф Пенни

Так что ничего другого мне не остается; как глупый верный пес, я упорствую в одном: каждую неделю, когда Кристо привозят на физиотерапию, я появляюсь в детской больнице. Иногда я сижу в машине, если удается встать напротив входа, а иногда захожу в вестибюль, сажусь так, чтобы видно было входную дверь, и гадаю, кого рисовал художник, расписывавший стены: попугаев или ласточек. На мою удачу, вход для посетителей всего один: двойные двери из закаленного стекла, которые разъезжаются в стороны автоматически, чтобы проще было въехать на коляске. Иногда я перебрасываюсь парой слов с кем-нибудь из родителей. Не сводя при этом глаз с дверей, через которые он неминуемо должен пройти. Только терпение поможет мне достигнуть моей цели, потому что больше просить некого.

Я буду ездить сюда каждую неделю столько, сколько понадобится. Хоть десять лет, из-за того, чего он лишил свою семью. Чего он лишил всех нас, включая меня самого. За то, что напал на меня и оставил в сумраке. За мою правую руку, в которой до сих пор не до конца восстановилась чувствительность и которая до сих пор периодически отказывается мне повиноваться. Сколько понадобится, Иво.

Сегодня Сандра, привезя Кристо на процедуры, замечает меня. Она кивает. Обычно этим все наше общение и ограничивается: она скрывается за дверьми физиотерапевтического отделения, и я вижу их обоих, лишь когда они уже уезжают. Но сегодня, к моему удивлению, она возвращается в вестибюль и присаживается рядом со мной.

— Вы в самом деле думаете, что он вернется?

— Рано или поздно. Да.

— Вы очень, э-э…

— Упрямый?

— Можно и так сказать.

— Как успехи у Кристо?

— Врачи, похоже, поняли, что с ним такое.

— Да?

— Синдром Барта, так они говорят.

— Не слышал о таком.

— Это очень редкое заболевание. О нем никто толком ничего не знает.

— С этим что-то можно сделать?

— Оно не лечится. Пока что. Но они могут облегчить состояние Кристо. Они сказали, в общем и целом это хорошая новость.

— Что ж, это уже хоть что-то. Значит, это им страдала вся ваша семья?

— Да, оно наследственное.

Она строит гримаску. Интересно, удалось им обследовать ее на предмет носительства? Возможно ли это вообще?

— Как у вас дела — у всех, я имею в виду? Устроились уже на новом месте?

— Да, мы теперь живем в своем доме. Наконец-то съехали от Лулу.

— Ясно… А она как?

Сандра бросает на меня застенчивый взгляд. Интересно, что она знает?

— Все у нее в порядке. Работу вот сменила.

Удар сердца болезненным толчком отдается где-то в ребрах.

— Мне казалось, ей нравилась ее старая работа.

Сандра никак не реагирует; видимо, она не была посвящена во все подробности взаимоотношений Лулу с ее ричмондским работодателем.

— И где она работает теперь?

— В доме престарелых в Саттоне.

— Ясно.

Мы молча смотрим перед собой.

— Принести вам что-нибудь выпить, миссис… миссис Смит?

Я беру в автомате напитки и возвращаюсь к своему наблюдательному пункту. Сандра с улыбкой принимает у меня стаканчик.

— Мой сын очень заинтересовался тем, что вы делаете.

— Да? Что ж, он смышленый парнишка. Уверен, он сможет освоить что угодно.

— Он только о вас и говорит. Было бы здорово, если бы вы смогли как-нибудь с ним встретиться, рассказать про учебу. Понимаете, ему нужно принимать решение об экзаменах, а я не знаю, что ему посоветовать.

— Хорошо. Буду рад.

— У меня-то самой никакого образования толком и нет.

Она отхлебывает глоток какао.

— Ой! У них вечно здесь все горячее.

— Да, есть такое… Вы не расскажете мне о Кристине?

— О Кристине? О моей двоюродной сестре? Господи, с чего вдруг?

— С того, что ее жизнь — одна сплошная тайна. Похорон же не было?

— Да какая там тайна! Она погибла за границей. А у Тене на руках был еще Иво. Ну, понимаете…

Она машет рукой: мол, что тут поделаешь? Такое случается.

— Когда вы в последний раз ее видели?

— Да, наверное, еще до того, как родился Джей-Джей. Знаете, мы ведь в детстве дружили. Она была смелее меня, хотя и младше. Ничего не боялась. Но потом Тене потащил их кочевать, и после этого мы с ними практически не виделись.

— Сколько вам тогда было лет?

— Когда мы дружили? Около восьми.

— И что произошло?

Она пожимает плечами.

— А с Иво вы тоже дружили, когда были маленькими?

— Да, но он был младше и к тому же болел, все время сидел дома. А когда Кристины не стало, Тене с Иво просто исчезли. Думаю, он не мог никого видеть. В следующий раз я с ними увиделась уже только на свадьбе. Я хочу сказать, прошел не один год.

— Не один год с тех пор, как вы видели Тене с Иво?

— С тех пор, как кто-то вообще их видел.

— Даже Кат? Даже ваша мама? Она тоже их не видела?

— Нет. Не знаю, может, они поссорились или что-нибудь еще…

— В каком году погибла Кристина?

— В семьдесят четвертом. Джей-Джею тогда было почти два. Мама с папой как раз после этого снова начали со мной общаться. Наверное, это стало для них толчком — ну, мы вроде как все свыклись с болезнью, но это заставило их увидеть, что люди умирают и от других причин.

— Значит, вы с Иво успели очень сблизиться за то время, пока жили вместе?

— Мы все-таки родные люди.

Она словно пытается что-то мне доказать.

— Вы не задавались вопросом, почему он не женился во второй раз?

Я отдаю себе отчет в том, что балансирую на грани фола. Она избегает смотреть на меня.

— Зачем вы меня об этом спрашиваете?

— Ну, наверное, я хочу его понять.

Она пренебрежительно фыркает.

— И не мечтайте! Никто не понимал Иво, пока он был тут!

— И даже вы?

— Я в первую очередь.

Сандра умолкает. Ее руки теребят пустой стаканчик, надрывая край и отгибая полоски так, что они превращаются в крохотные зубцы на крепостной стене.

— Он вам нравился.

Я пытаюсь сформулировать это так мягко, как только могу. И все равно думаю, что перегнул палку и теперь она не станет мне отвечать.

Но после долгого молчания она все-таки произносит, очень тихо: