Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944 - Эрих Гессе

Осенью 1943 года начался также рейд белорусской партизанской бригады «За Родину» имени А. К. Флегонтова под командованием Федора Федоровича Тараненко, который привел соединение от Минска в район Брест-Литовска. Смоленский же полк «Тринадцать» под командованием Сергея Владимировича Гришина (комиссар Иван Арсентьевич Стрелков), который с боями прошел вдоль и поперек по тылам группы армий «Центр», расположился в окрестностях Могилева.

Следует отметить, что в ходе этих крупных партизанских передвижений отчетливо проявилось отношение русского населения к партизанам, которое было отнюдь не единодушным – если в одних местах их встречали с ликованием, то в других населенных пунктах жители занимали в лучшем случае молчаливую позицию. При этом в претворении в жизнь политических задач партизаны старались не упустить в своих пропагандистских целях ни одного предпринятого немецкими властями мероприятия. Так, введенные немцами налоги и сборы преподносились как обременительные, и одновременно в противовес утверждалось, будто бы советское правительство в этом вопросе в будущем предусматривало заметное облегчение для народа.

Если же немецкие предписания учитывали потребности населения, то в этом случае в изложении партизанской пропаганды они преподносились как совершенно недостаточные и отвечавшие сугубо эгоистическим мотивам Германии, которые временно оставались скрытыми, но были для народа неизбежно вредными. Причем, как отмечалось в сводке начальника IV управления РСХА A 1–1 В/41 о положении дел в СССР № 180 от 13 марта 1942 года, направленной в адрес начальника германской полиции безопасности и СД, подобные пропагандистские приемы использовались в отношении всех предпринятых немцами политических, экономических и религиозных мер.

При этом планировщики советской партизанской пропаганды не могли не учитывать ту радость, которую испытывало население от оживления религиозной жизни. Ведь не случайно верхушка советского руководства с началом войны тоже стала добиваться хороших отношений с православной церковью, довольно быстро разглядев, какую неоценимую помощь она могла оказать в мобилизации религиозных сил на нужды Отечественной войны. Поэтому партизаны тоже выказывали себя ревнителями религиозных традиций народа и даже сами отмечали различные церковные праздники, организуя богослужения.

То внимание, какое партизаны уделяли культовым сооружениям, производило сильное впечатление и будило надежды на будущее. В то же время нельзя сказать, что при посещении мест, где германские власти провели карательные акции, партизаны действовали только исходя из интересов повышения действенности пропаганды. Они, например, искренне водружали кресты на месте разрушенных церквей в украинских селах и выставляли возле них почетные караулы.

Довольно действенными показали себя и мероприятия, проводившиеся партизанскими отрядами в политической области. Причем целями пропаганды являлась не только активизация стоявшей вне политики части населения, но и привлечение к делу советской власти людей, поддавшихся на уловки немецких властей. Еще во время рейдов по указанию московского Центрального штаба партизанские отряды изменили свое отношение к беспощадно уничтожавшимся до той поры коллаборационистам. Поставленным немцами старостам и полицаям, как сообщалось в донесении из оккупированных восточных областей в Главное управление имперской безопасности № 43 от 26 февраля 1943 года, стали обещать прощение, если они пообещают в будущем работать в интересах партизанского движения (NO 5166 и NO 5070).

Практика безжалостных убийств сменилась на временное их похищение и доставку в партизанские опорные пункты, откуда, согласно записям от 11 марта 1943 года в приложении к журналу боевых действий штаба 24-го танкового корпуса, «обманутые и политически перевоспитанные» коллаборационисты, взяв на себя соответствующие обязательства, возвращались уже партизанскими помощниками (NOKW 2943). Такое делалось для того, чтобы устранить озлобленность населения в отношении партизан и побудить к сотрудничеству остальных «заблудших».

Кроме того, как докладывал о действиях партизан командующий 585-м армейским тыловым районом в обобщенной сводке за период с 11 октября по 1 декабря 1943 года, по приказу из Москвы партизанам под страхом смерти было запрещено предпринимать насильственное привлечение в свои ряды местных жителей без заранее составленных в установленном порядке повесток, предписывавших более позднюю добровольную явку.

В результате в глазах населения партизаны стали истинными борцами за справедливость и защитниками народа от эксплуатации и произвола германских властей. В селах начали появляться распоряжения партизан как представителей законной власти и проводиться политические собрания. В случаях же, когда местные жители оказывались в особо угнетенном положении, их призывали следовать за партизанами в районы, находившиеся под их властью. Так, в уже упоминавшемся донесении из оккупированных территорий № 43 сообщалось: «…Жители одного из сел в районе Лепеля в организованном порядке ушли в зону, подконтрольную партизанам. В других же населенных пунктах сельчане отказались вступать в контакт с партизанами» (NO 5166).

И все же жители, порой в полном составе, нередко уходили со всем своим имуществом в партизанские зоны. Там же, где к партизанам перемещалась только часть населения, складывалась весьма своеобразная ситуация, сущность которой хорошо просматривается из распоряжения командующего 16-й армией командующему 585-м армейским тыловым районом от 5 февраля 1943 года относительно операции «Зимняя сказка»[158]. В нем, в частности, отмечалось: «Поскольку партизаны забрали с собой всю наличную рабочую силу, лошадей, сани и запасы продовольствия, представляется необходимым собрать все оставшееся» (NOKW 554).