Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944 - Эрих Гессе

Применяя эти примеры в отношении условий, сложившихся на Украине, Гитлер утверждал, что слабое национальное украинское правительство из числа эмигрантов для Германии будет бесполезным, так же как и национальная русская или украинская армия, которую нельзя рассматривать в качестве постоянного и надежного партнера в достижении немецких военных целей. При этом он заявлял, что воодушевленные идеей создания собственного государственного образования народы очень скоро стали бы стремиться к политической автаркии и пытаться, опираясь на народную волю и поддержку армии, ее достичь. Поэтому для него украинец или русский был предпочтительнее в качестве рабочего, которого можно было бы в Германии перевоспитать и переучить. Использовать же их как солдат он не хотел категорически.

Исходя из вышеназванных соображений, Гитлер и встал на сторону Коха, запретив Розенбергу использовать «представителей чуждых рас» в его службах, подчеркнув, что эмигрантам вряд ли удастся совершить революцию, поскольку они свершаются людьми, живущими на территории своего государства. Примерно в таком же духе высказался и Гиммлер на совещании группенфюреров в Познани 4 октября 1943 года (PS 1919). Выступая перед гауляйтерами Третьего рейха и верхушкой СС, он охарактеризовал славян как расово неполноценных, заявив: «…Поддерживать порядок это человеческое отребье способно так же мало, как и 700 или 800 лет назад, когда эти люди позвали к себе варягов, поставив над собой Рюриковичей в качестве правителей» (PS 1919).

В разговоре с Розенбергом тогда же, в мае 1943 года, Гитлер высказал убеждение в том, что появление партизан на Востоке ни в коем случае не является порождением немецких политических мероприятий, а проявилось лишь как следствие неудачных военных ударов по сбитому с толку народу и как результат действия советских диверсантов и агентов. По его словам выходило, что только нужда заставила Германию прибегать к жестким мерам, одобрение которых вряд ли стоило ожидать от населения восточных областей, как и от поляков в генерал-губернаторстве. Если единодушное мнение Розенберга и представителей групп армий было бы верным, утверждал Гитлер, то там, где с местными жителями обходились довольно мягко, партизанская активность соответственно тоже должна была быть низкой. Но на практике выходило совсем наоборот. Имелось достаточно доказательств того, что там, где генералы отдавали приказы с «особой хитростью», население больше всего страдало от гнета партизан.

При этом Гитлер подчеркивал, что он убежден в том, что партизанский вопрос можно решить только силой. Если Германия стала бы применять в отношении населения «излишнюю мягкость», утверждал он, то это вполне могло привести к получению такой рабочей силы, в результате использования которой поставки продовольствия вообще прекратились бы, так как у Германии не было товаров для оплаты этих поставок и побуждения украинцев к более высокой производительности труда. Поэтому оставалось только одно – применение силы.

Сама история, утверждал Гитлер, многократно доказала, насколько неразумной является попытка превращения покоренных народов в союзников – это понапрасну, в частности, пытались сделать римляне с галлами. Поэтому единственно правильной политикой Германии может быть только та, которая гарантирует ей максимальное количество промышленных товаров. Только слабые генералы могут верить в то, что красивыми словами возможно заполучить рабочую силу. В свете же жестких требований, какие немцы предъявляют Украине, не следует ожидать от украинских солдат готовности умереть за Германию. И если украинцы выказывают возмущение по поводу проводимых немцами экзекуций, то им следует указать на то, что и Германия оплакивает большое число убитых во время воздушных налетов.

Поэтому он оставался при мнении, что Германия вправе требовать, чтобы на нее работали другие, пока немецкие солдаты сражаются и жертвуют своими жизнями. «Кроме того, – подчеркнул Гитлер, – мы не можем ждать, пока Украина соизволит предложить нам свою рабочую силу» (NG 3288).

Все вышесказанное подтверждает письмо Бормана Розенбергу, написанное им по поручению Гитлера (NO 1878). Из него следует, что Гитлер обрушился на планы Розенберга относительно политического и культурного восстановления восточных территорий, в том числе и на содержавшиеся в генеральном плане «Восток» мысли. Ведь еще 23 июля 1942 года Гитлер запретил делать прививки восточным народам и заботиться об их здоровье, не преминув заметить, что обучение украинцев следует ограничить лишь умением читать и писать. Ссылки на высказывания Гитлера содержатся и в донесении заместителя начальника штаба группы армий «Б» № 83/43 заместителю начальника Генерального штаба сухопутных войск (PS 1130).

Исходя из подобных изложенных выше высказываний Гитлера, можно сделать вывод, что предложения Розенберга и просьбы армии об изменении восточной политики были отклонены. В результате самый надежный путь обеспечения безопасности армейских тылов, что принесло бы армии значительное облегчение, оказался неиспользованным. Ведь рулевой, который единолично определял курс страны, показал себя неспособным к обучению и закрытым для любого предложения, не совпадающего с его мнением. Уже через несколько месяцев Гиммлер в присущей ему циничной манере в своей речи в Познани заявил, что о борьбе с бандами по-прежнему повсюду только много говорят и что при этом группы армий благодаря СС продолжают получать запрашиваемое ими снабжение.

Между тем достаточно бросить лишь беглый взгляд на донесения и журналы боевых действий воинских частей, чтобы убедиться в том, что подобное самодовольное заявление Гиммлера не соответствовало действительности. Не трудно выяснить, что операции германской армии зачастую оказывались безуспешными именно из-за срыва своевременного подвоза подкреплений и горючего и что отдельным прорывам Красной армии заметно способствовала ощутимая нехватка артиллерийских боеприпасов.

Глубокое разочарование и горькие сетования на сложившееся на Украине вследствие проводившейся германской политики положение, когда условия жизни в этом крае сделались практически невозможными, содержались в письме немецкому генерал-губернатору в Кракове Г. Франку уже упоминавшегося украинского географа профессора В. Кубиевича. Среди фактов, приведенных этим деятелем, уполномоченным немецкими властями в апреле 1942 года сформировать Украинский комитет, особенно бросалось в глаза беспрецедентное хамское поведение полицейских в отношении украинских священников церкви Святого Георгия Победоносца в Лемберге, чего не позволяли себе даже большевики, относившиеся к служителям культа уважительно.

Писал он и о массовом расстреле украинцев, в том числе 25 декабря 1942 года в селе Пшевале под Люблином, среди которых было 15 мужчин и одна пятнадцатилетняя девушка. При этом он особо негодовал по поводу того, что, когда сельчан согнали на площадь, после заявления управляющего соседним поместьем о том, что поляки ему нужны для проведения работ, поляков отпустили.

29 января 1943 года в населенном пункте Сумин каратели казнили 45 украинцев, среди них и детей в возрасте от 3 до 15 лет. 2 февраля 1943 года в селах Панков и Тарнувка за поджог усадьбы были расстреляны 19 украинцев, в том числе 8 детей в возрасте до 13 лет.

После перечисления этих, а также целого ряда других неслыханных злоупотреблений и зверств, среди которых особый резонанс у украинцев вызвали непрекращавшиеся экзекуции над детьми и массовые расстрелы мирных жителей в отместку за нападения партизан на немецкие оккупационные власти, В. Кубиевич закончил свое послание горькой констатацией: «Евреев расстреливать прекратили и принялись за украинцев» (PS 1526).