А&В. Бабочка - Tais

Он пытался за ней следить, контролировать ее действия. Конечно, Лили это не радовало, хотя, я уверен, она его тоже любила, но была вынуждена принять правильное решение о расставании. Когда она ему это сказала, он впал в так называемое состояние аффекта. Он себя не контролировал. И очнулся только после того, как она была уже мертва. Это сломало его окончательно. Он собственноручно прикончил любимую. От этого факта его сознание пыталось его спасти и придумало спасительную обсессию, то есть навязчивую мысль, о том, что все девушки — шлюхи, и недостойны жить в этом мире. Соответственно, Лилит тоже. А значит, он поступил правильно, и, более того, он обязан продолжать искоренять это зло. Конечно, не без удовольствия в процессе. Ты уже знаешь что дальше: череда убийств и план обвинить в них Араки.

— Это его не оправдывает! Он не имел никакого права так поступать!

— Если подумать, то и ты не имела никакого права калечить Хиро, ведь так? — сказал он так спокойно и обыденно, что ее сразу передернуло.

— Это другое! Я ведь думала, что он этот маньяк! Это все Дэн! Я не виновата, тогда я думала, что поступаю правильно, — она оправдывалась, хотя и сама понимала, что виновата. Ей было перед Араки очень стыдно, но признавать этого, тем более перед ним, она не хотела.

— Ну конечно. А ведь Дэннис, убивая девушек, тоже думал, что творит благое дело, избавляя этот мир от шлюх.

— Да как ты смеешь сравнивать его поступки и мои?! — всполохнула она.

— Слушай, — сказал он спокойно. — Я ведь сказал это, не чтобы тебя задеть, лишь чтобы показать пример. Ведь у Хиро тоже немало поводов тебя ненавидеть. Ты обошлась с ним крайне не справедливо, довела его до реанимации, повреждения от шокера оказались самыми серьезными и точно отобрали у него пару десятков лет жизни, я уверен. И ведь ты не подумала даже извиниться за это перед ним.

— Да, я понимаю, — раскаялась она, почувствовав стыд. — Мне нужно извиниться.

— Лишним это не будет, но речь не о том. Он и не подумал тебя ненавидеть. Кроме того, этот придурок еще и волнуется о тебе и недавно пытался у меня разузнать, что с тобой произошло. Попробуй-ка последовать его примеру и перестань ненавидеть Дэна, не ради него, а ради себя и своего сына.

— Тебе-то легко говорить, — проворчала она. Ее раздражало, как он ее учит. «Что он, вообще, понимает? Сам-то, небось, никогда ни с чем таким не сталкивался в своей жизни. Богатенький сынок какого-нибудь богатенького отца. С такой властью, силой и богатством он наверняка горя никогда не знал». — Ты хоть понимаешь, как сложно простить такое?

— Да, понимаю.

— Да откуда тебе это понять? Что тебе такого в жизни плохого сделали, что тебе прощать пришлось? Красной икры на бутерброд не доложили, что ли?

— Мне пришлось простить убийцу собственной матери. — Сказав это, он тут же заметил, как изменилось лицо Оливии. Он увидел сожаление на ее лице и удивление. Он нервно потер переносицу, говорить об этом ему было неприятно, но все же он продолжил. — Чтоб ты знала, Оли, моя жизнь тоже сказкой никогда не была. Однако я простил, хотя моя ненависть была ничуть не меньше твоей, поверь. И я был одержим местью, готов был многое в жертву принести.

— И что тебя остановило? — Это уже была не издевка, а чистое любопытство.

— То, что это уничтожило бы не только меня, но и самого дорогого мне человека. Именно ради нее я раз и навсегда отказался от идеи мстить. Ради нашей с ней общей дальнейшей жизни. И тебе стоило бы так поступить. Не хочешь ради себя, так сделай это ради ребенка. — Он встал с кресла, собираясь уходить.

— Прости меня, Себастьян. — Он, уже стоя, замер и посмотрел на нее, дав ей договорить. — Не буду оправдываться гормонами при беременности или еще чем-то. Похоже, я, правда, редкостная сука. И скажи Хиро, что я хочу с ним увидеться. Извинения, конечно, ничего не поправят, да и того, что я тебе наговорила, не вернут. Но хоть что-то.

— Я на тебя не злюсь и Хиро передам твои слова. Если он захочет тебя навестить, то как-нибудь зайдем к тебе вместе. А теперь я, пожалуй, пойду. Дел много.

Она проводила его до двери. «Я попробую» — подумала она, защелкнув замок входной двери.

Новая жизнь

Девочка. Три двести. Роды прошли легко. Ребенок здоров, мать в порядке.

Первые дни материнства прошли легче, чем она рассчитывала. Потом с каждым днем сложность увеличивалась, словно уровень в игре. Изначально это была запеленованная личинка человека, спящая почти все время, а позже: колики, резь зубок, узнавание окружающего мира через облизывание всего вокруг… Заскучать она, мать одиночка, не успевала.

Несмотря на все ее опасения, на Дэна ее дочь была почти не похожа. Даже волосы не рыжие, а светлые, как у нее. Если уж сравнивать ее с родственниками, то девочка больше всех похожа на свою покойную тетю — на Лилит. Сходство поразительное. Если перед Оливией положить фотографии ее дочери и ее сестры в одном возрасте, она вряд ли их отличит. Тем удачнее ей казался выбор имени.

«Бз-з-з-з-з» — завибрировал предательски телефон. Она пулей вылетела из детской, в которой мирно спала только уложенная Лилит. Уложить ребенка с коликами на полуденный сон нелегкое испытание для молодой мамы, и она чудом с ним справилась, а этот звонок чуть не свел все старания на «нет».

— Ало, — тихо и агрессивно сказала она в трубку.

— Привет, — сказал знакомый ей голос.

— Привет, ты по какому поводу звонишь, Себ?

— Мы тут с Араки, так получилось, недалеко от твоего дома оказались. Ты не против, если мы в гости зайдем?

— Неожиданно. Хорошо, заходите.

— Будем через десять минут. И об эксперименте ему ни слова.

— Ладно.

Он положил трубку. «Интересно, чего это вдруг они решили зайти?». Визиты Себастьяна были сами по себе редкостью. Ход эксперимента он контролировал дистанционно по большей части, говоря, что сейчас активно вести наблюдения нет смысла, и что потребуется это в будущем, когда ребенок станет более взрослым. Ее такое положение дел устраивало — никто не лез в их жизнь. А вот визит Хиро для нее был чем-то новеньким. С того дня, как она пригласила его, попросив передать это Себастьяна, прошел почти год. Она уже решила, что Хиро видеть ее не желает, а тут вот — оказались недалеко. Так буднично, будто и не было всего