Псевдоним(б). В поисках Шекспира - Даниэль де Труа

Так что слава Шекспира приносила мало удовлетворения Шаксперу. А сам автор пьес, казалось, славой совсем не интересовался. И это бесило Шакспера больше всего.

А тут еще выдался удобный случай разобраться с очередным претендентом. Весь этот месяц труппа кипела: на седьмое назначили представление «Ричарда II». Казалось бы, что за событие? Назначили спектакль, и всё. О спектаклях всегда сообщают заранее, чтобы публика настроилась, собралась, пришла, купила билеты, в конце концов. Но в том-то и дело, что «Ричард II» уже прошел в театре, и прошел, надо сказать, не очень-то успешно. Поэтому в репертуаре февраля его не было. А тут вдруг люди Саутгемптона настойчиво просят сыграть его в начале февраля, а на днях даже определились с точной датой – седьмое февраля. С чего бы это? У них ведь на этот день премьера «Гамлета» была назначена… Ничего, говорят, «Гамлета» собрались сначала в университетах сыграть: в Оксфорде там, в Кембридже… Здесь успеете еще. А нам давайте-ка пока сыграйте «Ричарда»!

Впервые за долгие годы компаньоны не смогли договориться. Бербедж осмелился возражать знатным покровителям труппы. Кончилось тем, что в театр пожаловал сам граф Саутгемптон, собственной персоной. Ричарда Бербеджа на ковер! Они с графом закрылись в гримерной, а Уилл занял верхнюю ложу, развалился в кресле и прикрыл глаза. Никому и в голову не пришло бы, что он может тут подслушивать! Сидит человек, дремлет перед спектаклем. Но он-то все слышит, не потерял с годами свой острый слух! Хотя какие его годы? Тридцать семь лет… Но тише! Внизу, в гримерке, тоже уселись в кресла и молчат. Шакспер понял, даже физически почувствовал, что граф прожигает глазами старину Дика, аж мурашки по коже! Да, Ричарду сейчас не позавидуешь…

– Простите, ваше сиятельство! Но как мне объяснить это труппе?

– Уж постарайтесь, – сквозь зубы прошипел граф так, что Уилл едва разобрал.

– Ну посудите сами. У нас на это число назначена премьера. «Гамлет» – вы же понимаете, что это за пьеса. С «Ричардом» не сравнить, хоть со Вторым, хоть с Третьим!

– «Гамлет» никуда от вас не денется, сыграете еще. А с «Ричардом» наверняка вас ждет триумф. И ты будешь Четвертым. Ричард Тигриное Сердце!

– Помилуйте, а публика?! Публика-то придет именно на «Гамлета». Уже месяц глашатай объявляет, денег ему заплатили немало. – Уилл понял, что Бербедж жестом останавливает графа, потянувшегося к кошельку. – Что вы, ваша светлость, это не главное, я про деньги глашатаю так, к слову, накладные расходы… Если бы только в этом все дело было!

Граф нетерпеливо подергал ногой, а другой постучал о пол. Шакспер как будто видел все это!

– Дик, прости и ты меня, я очень ограничен во времени. Говори короче, без живописи, только суть.

– Что вы, ваше сиятельство, я и так без живописи. И без меня тут такую живопись зрители устроят, когда вместо «Гамлета» мы им «Ричарда Второго» подсунем. Своих не узнаем… Надо хотя бы предупредить о замене спектакля…

– Не надо! – Граф встал. – Именно что не надо! Пусть соберется большая толпа на «Гамлета» – а вы им «Ричарда». Пошумят-пошумят, но посмотрят и поймут, в чем дело, – не маленькие уже. Разбираются в политике. Пора и самим в чем-то участвовать!

– Помилуйте, ваше сиятельство, о чем вы?

– Все, Ричард, вопрос решен. Сделайте, как вам сказано. Иначе драматурга у вас больше не будет. «Гамлета» тоже отберем. А так объявите, что на следующий день он пойдет бесплатно, вход на спектакль по тем же билетам.

– Бесплатно?

– Вот вам ваши двадцать пять фунтов. – Граф бросил кошелек на гримерный столик так, что Ричарду впору обидеться, решил Уилл. – Это больше, чем вы можете надеяться получить даже за премьеру «Гамлета».

– За это, конечно, спасибо… Но вы же понимаете, какое это опасное дело… В случае чего тут пахнет лишением лицензии… А может, и чего посущественнее…

– В случае чего?

– Ну, это вам виднее, ваше сиятельство.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, но мне виднее то, что вам лучше послушаться. Лицензию можно вернуть, а доброе расположение драматурга – никогда.

– Но прошу извинить мою дерзость, у драматурга в нашем театре тоже есть свои долгосрочные интересы. – Шаксперу показалось, что звякнула рапира. Естественно, под нетерпеливой рукой Саутгемптона. – Еще раз прошу прощения. – Молодец Дик, он выдержал, подумал Уилл. – Мы уже семнадцать лет служим этим интересам верой и правдой, стоит ли нам рисковать многолетней дружбой?

Граф сдержался. Его голос зазвучал глухо и отчужденно:

– Хорошо, Дик, я тебя понял. Не бойся, вы не пострадаете. Это я беру на себя.

Уилл закипел. Он берет на себя! Если вы с Эссексом проиграете, чего будут стоить ваши слова!

– Но, скорее всего, мы все выиграем. – Граф словно услышал вопрос Уилла. – Тогда и прольется над труппой золотой дождь, будь уверен.

Вашими бы устами да золотыми икать, продолжал злиться Уилл, который уже не на шутку обеспокоился судьбой «Глобуса». Эх, продать бы пай сейчас, да нельзя, рискованно. Да и как я это объясню? Потому что я крыса? Бегу с корабля, который пусть и в отдаленной перспективе, но может потонуть? Потому что я крыса… А с крысой в «Гамлете» как поступают? Уилл насупился. Проклятые трагедии, не дают жить своим умом, вечно лезет в голову всякая дрянь из пьес, которые репетируются. Своего-то текста в ролях у Уилла обычно нет, он и привык запоминать все реплики подряд. Так, от нечего делать.

Тем временем разговор внизу был закончен. Ясно, что граф напоследок еще раз грозно посмотрел на Дика, открыл дверь гримерной и чинно удалился. Как явление призрака в сцене разговора Гамлета с матерью, подумал Уилл. И сам на себя разозлился. Всё! Надо уходить из театра. Я тут с ума сойду!

Вот доведу это до конца – и надо уходить, а то я тут с ума сойду с этими комбинациями. Конечно, шеф упрется, отпускать не захочет. А уж мне-то известно, что он делает с теми, кого не хочет отпускать. Значит, нужно, чтобы он послал меня в длительную командировку для завершения этого дела. Да, размечтался! Только дебют разыграли, вышли в перспективный, но сложный миттельшпиль, а ты уже в эндшпиль слинять хочешь… Но с другой стороны, если ты о себе сам заблаговременно не позаботишься, кто о тебе собственно позаботится? Дружба – дружбой, а диктатура – диктатурой. Вернее тирания, если ему так угодно.

С такими мыслями Романов направился в свою спецстоловую, где собирался не только поесть, но и поговорить с Александром. Сомов сидел в углу и с аппетитом ел стейк. Гарнир из кружочков темно-оранжевого цвета он отодвинул в сторону.

– Что, Александр Дмитриевич, налегаете на деликатесы местной кухни?

– Нет, Олег Петрович, жареные бананы меня не привлекают, а стейк что надо!

– Это точно! Где еще доведется попробовать стейк из хобота слона!

Александр тут же перестал жевать и отодвинул тарелку: