Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр

титулом. Затем Фицрой занял место на помосте рядом с королем, получив первенство над всеми присутствовавшими в зале пэрами4.

Смысл послания был предельно ясен: «Теперь он [Фицрой] – следующий по положению после его величества, и король может с легкостью вознести его еще выше», – отметил венецианский посол5. Однако королева была сильно задета таким выдвижением юного Фицроя, видя в этом угрозу положению своей дочери, принцессы Марии6. Новоявленный лорд Рочфорд тоже не слишком обрадовался: сделавшись пэром, он был вынужден уступить должность лорда-казначея сэру Уильяму Фицуильяму без всякой финансовой компенсации – по вине Уолси, как считал он.

Генри Куртене, новый маркиз Эксетер, пользовался расположением короля. В то время его определили в Личные покои7, сделали смотрителем Виндзорского замка и главным управляющим герцогства Корнуолл. Богатый человек, имевший обширные владения на востоке страны, он жил на широкую ногу, пребывая по большей части в Хорсли (Суррей) и в своем лондонском доме под названием «Красная Роза». Его женой стала Гертруда Блаунт, дочь лорда Маунтжоя, гуманиста и камергера королевы. Гертруда, наполовину испанка, была одной из придворных дам Екатерины и много значила для нее.

Как и прежде, никто не мог сравниться по своему влиянию с Уолси. Однако его враги постепенно усиливались, и кардиналу приходилось считаться с их мнением. Король продолжал во многом полагаться на Уолси, но теперь, когда он стал взрослым человеком, его взгляды на жизнь изменились; вероятно, он начал с подозрением смотреть на богатство кардинала. В июне 1525 года Уолси сделал широкий и политически оправданный жест – подарил Генриху свой только что достроенный дворец Хэмптон-корт со всем его содержимым8, получив взамен дворец Ричмонд, далеко не такой большой и роскошный. Очевидно, король, увидев, что покои, которые Уолси устроил для него в Хэмптон-корте, превосходят своим великолепием все, что имелось в его собственных резиденциях, обронил несколько прозрачных намеков9. Тем не менее кардинал сохранил за собой право при необходимости использовать дворец, особенно для официальных приемов.

В то время Уолси переключился на другие дела. Он заказал у итальянского скульптора Бенедетто ди Ровеццано впечатляющую гробницу для себя самого. Ее предполагалось поставить в небольшой часовне, построенной восточнее церкви Святого Георгия в Виндзоре Генрихом VII для упокоения останков Генриха VI (канонизации которого он добивался)10. Однако Генриха VI так и не причислили к лику святых, а гробница Генриха VIII, которую собирались соорудить на ее месте, не была завершена. В 1524 году Генрих предоставил пустующую часовню кардиналу для устройства усыпальницы, которая соответствовала бы его статусу и отражала его величие.

В 1525 году колледж Кардинала, основанный Уолси в Оксфорде, принял первых студентов. Он разместился в прекрасных зданиях, возведенных работавшими на короля искусными каменщиками. Уолси выделил средства на его содержание из доходов упраздненных монастырей. Во главе хора колледжа встал выдающийся музыкант и композитор Джон Тавернер, чьи услуги Уолси ценил так высоко, что, когда в 1528 году его обвинили в ереси, он избежал наказания. Королева тоже проявляла интерес к новому учебному заведению: в январе доктор Лонгленд подробно рассказал ей о целях его создания, пояснив, что колледж «будет привлекать студентов со всей Англии, а студенты и руководители станут неустанно молиться о ее благополучии»11.

Однако Екатерина не испытывала к Уолси дружеских чувств, и он знал об этом. Королева считала его виновником возвышения Фицроя. В июне 1525 года кардинальские соглядатаи при дворе королевы сообщили ему, что три испанки из окружения Екатерины побуждают ее выразить возмущение в связи с недавним присвоением мальчику высоких титулов. Кардинал немедленно удалил женщин от двора, а когда королева попросила Генриха вернуть их, тот отказался. Екатерина, «обязанная подчиняться и проявлять терпение»12, была уязвлена этим и с горечью осознала, что оказалась в изоляции. Ей было уже почти сорок лет, она не отличалась крепким здоровьем, утратила доверие к своим слугам и понимала, что ее желания больше ничего не значат для супруга.

И без того тяжелую ситуацию усугубил император, пренебрегший ее дочерью. Ему предложили в жены прекрасную Изабеллу Португальскую, за которой давали миллион фунтов стерлингов, и Карл решил не ждать, пока Мария повзрослеет. Естественно, Генрих сразу охладел к своему бывшему союзнику. Теперь мечты Екатерины о браке Марии с испанцем едва ли могли сбыться.

Дитя, невольно доставившее неприятности королеве, вскоре убрали с ее глаз. Летом 1515 года произошла самая страшная за последние десять лет вспышка бубонной чумы. В Лондоне умирало по пятьдесят человек в день, и король, как обычно, стал искать убежища в более безопасных местах. В июле юный герцог Ричмонд, ранее в том же месяце ставший лордом – верховным адмиралом, генеральным стражем северных марок и лордом-наместником Англии, обязанным руководить всеми военными операциями к северу от Трента (последние две должности до вступления на престол занимал его отец), был отправлен на север, в Йоркшир, где для него создали почти королевский двор в замке Шериф-Хаттон13. Помимо замка, Ричмонд получил еще восемьдесят имений, разбросанных по всей Англии, ежегодный доход от которых составлял 4000 (1 200 000) фунтов стерлингов14. Шериф-Хаттон являлся резиденцией бабки Ричмонда, Елизаветы Йоркской, до ее замужества с Генрихом VII. Молодого герцога разместили в крыле с роскошными жилыми покоями. Часовню в замке обустроили на средства Уолси, крестного отца Ричмонда15.

Двор принца состоял из 245 служителей, которые носили желто-синие ливреи; на его содержание король отпускал по 3200 (960 000) фунтов стерлингов в год. Возглавлял двор Томас Магнус, архидиакон Восточного Рединга, ранее – английский посланник в Шотландии. Главным конюшим у Ричмонда служил сэр Эдвард Сеймур16. Этот юный джентльмен происходил из старинного уилтширского рода. Его отец, Джон Сеймур, – «умный, обходительный человек»17 и один из любимых придворных короля – был рядом с Генрихом во Франции в 1513 году и на Поле золотой парчи в 1520-м. Сеймур также присутствовал в Кентербери во время визита императора (1522). Его супруга Маргарет Уэнтворт, которой посвятил стихотворение Джон Скелтон, состояла в родстве с Эдуардом III. Один из десяти детей Сеймуров, Эдвард был пажом у Марии Тюдор в бытность ее королевой Франции, а потом перешел на службу к Уолси. Эдвард оказался храбрым и умелым воином и был посвящен в рыцари Саффолком во время французской кампании 1523 года, а на следующий год стал эсквайром тела короля. Таким образом, он обладал всеми качествами, необходимыми для службы юному герцогу.

Короли часто возвышали своих незаконнорожденных отпрысков, но этого мальчика явно готовили к тому, чтобы занять престол. Его растили и