Robbie Williams. Откровение - Крис Хит

«Не знаю, кому тут повезло», — говорит Айда.

«Я знаю», — говорит Роб.

* * *

В Дублине все проходит хорошо. Далее — несколько концертов в Манчестере.

В первый вечер за кулисами Роб надевает некую гелевую маску, благодаря которой выглядит как персонаж фильма ужасов. «Я такое стал использовать на туре с Take That», поясняет он и отправляется по закулисным коридорам на поиски Олли Мерса. Они почти каждый вечер или днем находят где-то друг друга и разговаривают. Почти все время это просто как разговор двух попсовых приятелей, но иногда создается впечатление ученика и старшего, причем младший и байки хочет послушать, но и ценный совет получить.

«Мне очень нравятся слова в „Rock DJ“, — говорит Олли. — Если внимательно послушать текст, то там все довольно жестко. Эротично, сука».

«Ага», — соглашается Роб.

«Когда на шоу „X Factor“ кто-то запел „Rock DJ“, — вспоминает Олли, — у меня реакция — нет, ну невозможно же петь такие слова… не пой, там же намеки сплошные… Короче, по-любому нельзя такое петь».

«Ага, вся моя карьера на намеках, — говорит Роб. — На том, что говорить тебе вроде как не положено».

Вернувшись в гримерку, он объявляет: «Знаете, для чего время наступило? Время для тестостерона».

«Ты по каким дням его принимаешь?» — спрашивает Джина.

«Обычно по вторникам и пятницам. Или вторникам и субботам».

После чего происходит ежедневный брифинг, обычный для начала тура — ему говорят, что ему лучше сделать и куда направиться в тот или иной момент выступления. Слушая, он меняет памперс Тедди.

* * *

«Вопрос, правильно, — говорит Олли Мерс. — Как думаешь, если б я встретил тебя двадцать лет назад, ну, пятнадцать, мы бы сейчас все еще дружили бы?»

Сейчас день, второй концерт в Манчестере. Беседа происходит в гримерке Роба. Раздетый Роб лежит лицом вниз на массажном столе. Ему делают массаж. Олли и Джонни Уилкс сидят на софе.

«Ты, наверное, стал бы одним из тех друзей, которых я бы отпустил, попав в рехаб, — отвечает Роб. — Потому что ты бы знал меня только по бухлу и наркоте».

«Тот Роб, двадцатилетней давности, тебе бы не понравился», — замечает Джонни.

«Ну, я вот не знаю!» — возражает Роб.

«Ты был забавный, — рассуждает Джонни, — но не когда офигевший. Ты бы такой ему — а пошли со мной! Ну и все, понеслась, ушли в штопор, а потом он бы на тебя до конца жизни смотрел бы испуганно».

«Да уж, того меня испугаешься», — соглашается Роб.

«Когда он начинал выпивать, то первые две-три рюмки…» — начинает рассказывать Джонни.

«Тот час, тот золотой час», — говорит Роб.

«…он блистал просто. А потом вдруг внезапно заявлял: я теперь схожу с ума. И все. В этом и заканчивал».

«Ну то есть ответ нет», — подытоживает Олли.

«Да ты б исчез уже, — говорит Роб. — Он нормальный, но… ох мать твою…»

Олли возвращается через какое-то время. Роб теперь уже одет. Только что прибыли Айда и Тедди.

Роб представляет Айду человеку из группы Олли:

«Моя нынешняя жена».

«Мой первый муж», — говорит Айда.

Роб проводит какое-то время с Тедди.

«Ты самый улыбательный малыш, — говорит он дочери. — И я таким был, пока не расплылся как корова».

* * *

Почти каждый день перед концертом проходит так называемый мит-энд-грит: Роб должен зайти в помещение, где собрались всякие нужные люди, и несколько минут с ними вежливо общаться. Обычно люди, приглашенные на мит-энд-грит — те, кто работает на спонсора тура, Samsung, или поклонники, выигравшие конкурсы. Такие встречи он научился проводить довольно изящно, но неизвестно же, с чем можешь столкнуться. Сегодня одна женщина заявляет, что, когда ей было 13, а он пел в Take That, она из Катара накатала ему длинное письмо. И до сих пор она вроде как слегка разочарована — как будто все еще в глубине души надеется на ответ.

Роб объясняет, что у такого письма просто не было шанса попасть к нему в руки. Мне кажется, очень мало кто представляет напряженность и безумие жизни подростковой звезды на пике славы.

«Однажды на День Святого Валентина, — говорит ей Роб, — я получил семьдесят четыре тысячи открыток».

* * *

Пока Роб находится в Манчестере, оживает старая вражда. Группа Лиама Галлахера Beady Eye вот-вот собирается выпустить второй альбом, и сейчас они тоже в городе. И дело не только в том, что группа выступает здесь в своем родном городе в зале Ritz, где всего полторы тысячи зрителей, а Роб при этом — на стадионе «Этихад», который есть домашняя арена любимой команды Галлахера, «Манчестер-Сити».

Любые сомнения в том, что такое положение вещей может хотя бы слегка раздражать Галлахера, развеиваются выступлением Лиама на радио. В этом радиоинтервью он говорит, что «побеждает херня всякая», в своем фирменно стиле добавляя: «На „Этихаде“ три вечера подряд мы должны были б выступать, а не какой-то жирный мудак. На его месте мог быть любой анальный клоун. Вот очень досадно, что он фигачит три вечера подряд, а такая группа, как мы — в Ritz один вечер. Бедняга. Но дело-то не в нем, дело в публике вообще. Но, сука, и в нем тоже дело, — это если вы вдруг подумали, что я боюсь или типа того».

Такая вот провокация как будто специально заточена под Роба.

И первым делом появляется запись в блоге:

В идеальной во всех отношениях оценке меня и моей карьеры, Лиам, все-таки в «Этихаде» я выступаю не три вечера, а четыре…

А потом еще только 4 на Уэмбли. Ах да, и два Хэмпдена.

Из других новостей — вот двое твоих менеджеров, Пупетт и Уолле.

Искренне ваш, еженедельно вписывающий страницу в историю, более успешный, чем «Реюнион Oasis», толстяк-идиот:)

На фото к посту — Пупетт и Уолле восседают в церемониальных изысканных креслах менеджеров, с эмблемой «Манчестер-Сити» над ними.

На этом он не закончил. На следующем концерте, допев «Feel», Роб обращается к публике — он заметил у кого-то в руках плакат «Лиам — говнюк». Роб зачитывает эту надпись и говорит:

«Вот, Лиам, просто знай это, что когда Oasis наконец-то соберется снова, ты никогда не будешь успешнее меня. И когда ты будешь выглядывать, когда ж Oasis наконец воссоединится и ты „окинешь взглядом, что мы создали“, просто вспомни, что толстячок в твоем районе четыре вечера подряд народ собирал… Но помимо этого наилучшие поздравления с новым альбомом и удачи на будущее».

Звучат первые аккорды песни «She’s The One».

«Робби Уильямс, — добавляет он. — Который успешнее, чем реюнион Oasis».

* * *

«Ой, ну как же ржачно получилось, — говорит потом Айда. — Это ж экспромт?»