Лейла, снег и Людмила - Кафа аль-Зооби

Однако ее мечты разбились под твердой рукой жены Виктора. Едва особняк был готов, она завладела им сразу и полностью, не дав мужу возможности пригласить туда Люду хотя бы на одну ночь.

Тогда Виктору пришлось срочно купить Людмиле дом на берегу озера, на южной окраине города. Он сделал в нем необходимые перестройки и ремонт и провел воду и канализацию.

Как только они доехали до дома, Вера объявила о том, что она проголодалась, и сделала себе несколько бутербродов из ломтиков копченой грудинки и сыра.

День выдался чудесный. Ярко светило солнце, крошечные листья на деревьях слегка подрагивали, впитывая свежее весеннее тепло. Лейла стояла на солнце, и душу ее переполняли противоречивые чувства, – ей хотелось одновременно плакать и смеяться.

Откуда-то сквозь ветви деревьев, свежее дыхание воздуха и пение птиц на нее глядел Андрей: «Лейла! Какая приятная неожиданность!» И крепко пожимал ее руку, глядя ей в глаза.

Люда позвала ее на помощь. Они с Верой уже начали собирать дрова на костер для шашлыка и подготавливать кое-что из мяса. А Нина сидела за столом, который она поставила на солнце подальше от деревьев. Она налила водки, и они выпили за здоровье Людмилы: ей исполнилось тридцать лет.

Нина налила и для Лейлы, и когда та отказалась пить, прокомментировала:

– Извини, я забыла, что вы, арабы, не пьете.

И Лейла ответила, что не пьет не потому, что арабка, а после одного случая, приключившегося с ней в первый год приезда в Россию.

И рассказала обо всем.

Несколько месяцев спустя после приезда в Россию она простудилась, и у нее так сильно поднялась температура, что Лейла начала бредить. Ее русская соседка по комнате принялась лечить ее сама, даже не подумав вызвать врача. Когда Лейла позднее спросила, почему она не позвонила в поликлинику, та ответила, что врач сделал бы то же самое, что и она. В качестве снадобья она смешала равные части водки, уксуса и воды и, раздев Лейлу, натерла ее полученной смесью.

За короткое время температура спала, но Лейле стало хуже от чудовищного запаха, исходившего от ее тела. Затем соседка пришла со стаканом в руке и протянула его Лейле со словами:

– На, выпей. Это самое верное средство от болезни.

Соседка посоветовала зажать нос перед тем, как выпить, и Лейла, уверенная, что в стакане вода, и несколько удивленная советом, все же последовала ему. Было немного странно, что соседка помогает ей пить и вливает содержимое стакана Лейле в рот.

Оказалось, что это была водка, приправленная черным перцем.

Задыхаясь от жгучего напитка, Лейла поняла, что жидкость, конечно, уничтожит болезнь, поскольку, в первую очередь, уничтожит ее саму. В тот момент у нее не было ни малейшего сомнения, что она умирает: ее уносило в неодолимый круговорот, сопротивляться которому не было сил. Предметы вокруг закружились и стали смутными и нереальными. После этого жизнь оставила Лейлу навсегда. Да, навсегда. Она была уверена в этом, когда, прекратив всякую борьбу, рухнула на подушку, совершенно обессилевшая.

К ее великому удивлению, на следующий день она пришла в себя и обнаружила, что все еще находится на этой земле и даже здорова, хотя сильно болела голова. Соседка заявила, что причина головной боли – в понижении уровня спирта в организме, и посоветовала ей выпить немного пива, чтобы восстановить равновесие и избавиться от боли. Но Лейла воскликнула в ужасе:

– Ни за что!

Сквозь раздавшийся смех Люда прокомментировала:

– Вы слышали? Насколько я помню, в тот год водка исчезла с прилавков, и ее можно было купить только по купонам. А этой избалованной глупышке водку преподносили, и она отказывалась ее пить. Будь я на твоем месте, я бы не спешила с выздоровлением.

Снова раздался взрыв хохота.

После третьего бокала Люда и Вера громко запели.

Нине тоже недавно исполнилось тридцать лет. Волосы у нее, от природы светлые, были выкрашены в черный цвет, и контраст между белой кожей лица и черными волосами придавал ее чертам яркость и утонченность.

Время от времени она наклонялась к Люде и говорила:

– Самое лучшее, что ты сделала, – это то, что не позвала мужиков. Как замечательно, что мы одни!

Когда она повторила свое замечание несколько раз, Людмила со смехом сказала:

– Нина, дорогая! Я тебя поняла. Мне все-таки нужно было их позвать.

– Что ты говоришь? Ты все понимаешь по-своему.

– Ладно, ладно. И все же я предлагаю выпить за мужчин, – предложила Люда.

– Нет, не буду я пить за них, – отрезала Нина. – Не родился еще тот мужик, который заслуживал бы, чтобы я за него выпила. Все они сволочи! Я выпью за женщин.

Вера явно была на ее стороне, и фраза «все они сволочи» нашла у нее горячую поддержку:

– Вот именно. Они такие и есть, – и чокнулась с Ниной бокалом. Хрусталь издал завораживающий стон.

Люда, выпив, взглянула на Веру с любопытством:

– Но я перестаю понимать. Насколько я знаю, это ты согрешила против мужчин. Разве ты не оставила мужа и не ушла к любовнику на съемную квартиру? Ну-ка расскажи, по каким таким причинам ты ругаешь мужиков?

– И не спрашивай.

– А что произошло?

– Он ушел и не вернулся.

– Как это?

– Вот так! Вышел однажды вечером, сказав, что вернется через час, но прошел месяц, а он не вернулся. Мне пришлось взять денег в долг, чтобы расплатиться за квартиру и освободить ее.

Люда рассмеялась:

– Бедняжка! У тебя пострадало не только сердце, но и карман.

Все расхохотались. Вера сказала, обращаясь к Люде:

– Конечно, ты имеешь право иронизировать. У тебя сейчас полные карманы, и ты забыла, что значит нищенство вать и страдать.

Чувство юмора на этот раз не спасло Людмилу. Похоже было, что слова «нищенствовать и страдать» задели ее, но она промолчала, пристально взглянув на Веру и сведя брови, словно от резкой боли. Но тут же вскочила:

– Ладно, посмотрим, как там мясо. Единственное страдание, от которого я рада избавиться сейчас, – это голод.

– Оно, кажется, готово, – сказала Вера, имея в виду мясо, но фраза прозвучала так, будто она говорила о страдании. – Я принесу из дома поднос.

Люда взяла разделочную доску и стала быстро размахивать ею над мясом, словно пытаясь таким образом прогнать собственные мысли. Нина пришла ей на помощь, подав полную рюмку водки. Людмила выпила ее залпом.

Внезапно из дома донесся крик Веры, по пути, видимо, натолкнувшейся на что-то:

– Кто повесил здесь этого черта?!

Люда облегченно вздохнула:

– А-а, это груша. Ее повесил этот дурак, кто же еще! Чтобы тренироваться и ударять ее при каждом входе и выходе.