Ленин-Сталин. Технология невозможного - Елена Прудникова

Говоря о предельно конкретной работе, обратим в первую голову внимание ещё и на выстроенность сроков. Работа ВРК была явно приурочена к съезду Советов, открытие которого к тому времени успели перенести на 25 число — впрочем, ещё за несколько дней до формальной даты его начала было ясно, что к двадцатому делегаты не соберутся. Да и само появление Военно-революционного комитета тоже интересно: еще 15 числа руководители районных большевистских организаций сетовали, что нет единого центра руководства восстанием, и тут он — раз! и возник, как из-под земли. Вот только не надо говорить, что Троцкий врёт и большевики использовали случайно подвернувшуюся под руку структуру — ну не надо, а?

Если заблудишься в зеркальном лабиринте — бей зеркала. Выходи на свет…

Сергей Лукъяненко. Лабиринт отражений.

Итак, продолжим хронику. Напомним, что ВРК начал организовываться 9 октября, был утвержден 16-го и провел первое пленарное заседание 20 октября. То есть, Ленин отчаянно подгонял всех с восстанием, а вот с организацией его руководящего органа большевики почему-то не спешили. Зато сорганизовавшись, наконец, работать он начал быстро и сразу — еще бы, такие кадры! Партия бросила в ВРК лучших организаторов, которых имела.

Уже 18-го в Смольном прошло собрание представителей полковых и ротных комитетов гарнизона. То, что они говорили, показало, насколько правы были большевики, спрятавшись «под крылышко» Совета — солдатская масса не доверяла правительству и ЦИКу, признавая только Петросовет. Если бы большевики выступили сами по себе — это был бы еще очень большой вопрос, куда бы повернул гарнизон: мог объявить о нейтралитете, мог расколоться… А ВРК, как советский орган, был неуязвим. (Это ещё одно косвенное доказательство того, что весь шум, поднятый большевиками вокруг выступления до съезда, являлся операцией прикрытия.)

А кроме того, 18 числа было принято важнейшее организационное решение о непрерывной связи ВРК со всеми полками. Полковые комитеты устанавливали непрерывное дежурство у телефонов и, кроме того, каждая часть должна была прислать в Смольный по двое связных. Так что 20 числа, когда состоялось, наконец, первое пленарное заседание ВРК, все было готово для того, чтобы в любую минуту сделать его «параллельной властью» в гарнизоне.

В ночь на 21 октября ВРК назначил своих комиссаров во все части петроградского гарнизона и на склады оружия — в основном это были только что освобожденные из тюрем деятели «Военки»[187]. А затем последовала очень простая провокация. В ночь на 22 октября комиссары ВРК явились в штаб Петроградского военного округа. Естественно, оттуда их послали далеко, и комиссары без слова протеста пошли, но не по указанному адресу, а в Смольный. И тут началось! Уже утром Комитет собрал представителей всех полков гарнизона, руководство гарнизона объявили «орудием контрреволюционных сил». Первые два пункта резолюции, принятой собранием, гласили:

«1. Охрана революционного порядка от контрреволюционных покушений ложится на вас под руководством Военно-революционного комитета.

2. Никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Военно-революционным комитетом, недействительны».

Так ВРК легко и элегантно перехватил управление гарнизоном. Уже на следующий день одумавшийся командующий готов был идти на переговоры — но поздно! И хотя 23 октября ВРК все же отказался от жесткого контроля над действиями командования, ясно ведь, что после первого же неугодного комитету приказа одним легким движением руки контроль будет восстановлен.

С этой минуты судьбу правительства можно считать решенной: их время должно было окончиться в день начала работы съезда Советов. Об этом кричали на сотнях митингов, об этом принимали сотни резолюций. «Вся власть Советам!» — и по-прежнему ни одного эксцесса с целью захвата этой самой власти!

Почему? Чего они ждали?

Строго говоря, что все время делали большевики? Они постоянно нарывались, явно стараясь сделать октябрь антииюлем. В июле правительство громило их под видом защиты революции, а теперь уже большевики постоянно провоцировали Керенского, чтобы начать защищать революцию от него. Если бы у председателя правительства хватило ума сидеть тише воды, ниже травы, дожидаясь неспровоцированного нападения, он мог бы спутать планы большевиков — но для этого надо было быть Сталиным, а не Керенским, и играть против Гитлера, а не против Ленина.

«Железо и кровь» не давали Александру Федоровичу покоя, и он с размаху бухнулся в приготовленную ловушку. Поскольку разговоры о том, что большевики готовят восстание, велись по-прежнему, а по рабочим окраинам шли почти неприкрытые приготовления к вооруженным действиям, вовсю формировались красногвардейские отряды, то правительство решило упредить выступление — именно, то, что было нужно большевикам.

В ночь на 24 октября Керенский распорядился вызвать верные части с фронта, а пока что арестовать членов Военно-революционного комитета и разгромить типографию, где печатались газеты «Рабочий путь» и «Солдат». Арестовать членов ВРК, сидевших под охраной в Смольном, у него, естественно, руки оказались коротки, а вот второе — получилось.

На рассвете 24 октября в типографию явился комиссар милиции 3-го Рождественского района вместе с юнкерами и предъявил ордер на закрытие типографии. Юнкера конфисковали отпечатанные газеты, разбили матрицы, опечатали двери и выставили караул. Больше ничего они не успели, поскольку к тому времени информация дошла до Смольного, оттуда прислали роту солдат Литовского полка, которая и вышибла захватчиков вон. Единственным реальным следствием инцидента стала небольшая задержка выхода газеты.

Однако этого комического налета вполне хватило, чтобы поднять крик о покушении на революцию. Тут же в полки полетел приказ ВРК:

«Петроградскому Совету грозит прямая опасность… Предписывается привести полк в полную боевую готовность. Ждите дальнейших распоряжений».

Приказ подписал Подвойский — пришёл и его час.

ЦК большевиков, и без того почти не покидавший Смольного, постановил больше не расходиться, чтобы не искать друг друга по Петрограду. Один Ленин ещё оставался на конспиративной квартире. На всякий случай — вдруг всё же прорвутся какие-то части с фронта — решили организовать запасной штаб в Петропавловской крепости. Наблюдение за действиями властей и связь с крепостью возложили на Свердлова. Дзержинскому поручили почту и телеграф, Бубнову — связь с железнодорожниками, Берзин и Каменев, который, как ни в чем не бывало, принимал участие в работе, отвечали за связь с левыми эсерами. Главному штабу Красной гвардии приказали направить в Смольный для охраны полторы тысячи бойцов, а также провести мобилизацию транспорта, занять в районах стратегически важные пункты, организовать охрану предприятий и выделить людей для захвата правительственных учреждений. Через несколько часов город был в руках Военно-революционного комитета и красногвардейцев — а поскольку и те, и другие подчинялись партии большевиков, то фактически власть принадлежала РСДРП(б). Однако формально инициатором всего этого триумфа был Петросовет, это он припас подарочек съезду.