Ленин-Сталин. Технология невозможного - Елена Прудникова

Стало быть, создание ВРК было частью заговора, и остальные члены бюро это понимали. Не говоря уже о членах «Военно-революционного центра» — эти должны были попросту знать. Тем более, если верить Троцкому, они сами ВРК и придумали:

«Вопрос о создании Военно-Революционного Комитета был выдвинут военной организацией большевиков. В сентябре месяце 1917 г., когда военная организация обсуждала вопрос о вооруженном восстании, она пришла к заключению о необходимости создания непартийного „советского“ органа для руководства восстанием. Об этом решении мною было сообщено т. Ленину»[183].

Ну, а Ленин уже дал ему ход.

Что забавно, через несколько недель Ильичу пришлось долго уговаривать руководство «Военки» работать не самостоятельно, а только в рамках ВРК. Орлы товарища Подвойского на практике свою идею не распознали. Впрочем, решение было настолько простым, что вопрос об авторстве обсуждать бессмысленно — любой мог догадаться…

* * *

…И снова мы сталкиваемся все с той же тактикой, что и во времена корниловского мятежа, и в 1941 году — бурная политическая жизнь на поверхности, отвлекающая внимание общества, правительства, друзей и врагов, и какая-то очень жесткая, абсолютно негласная и предельно конкретная работа в недрах.

Настолько негласная, что о ней знали даже не все члены ЦК — два дня спустя Ленин по поводу спора с Зиновьевым и Каменевым на заседании 16 октября писал: «Опровергать я не мог, ибо сказать, что именно сделано, нельзя».

Настолько негласная, что о ней не знал даже руководитель «Военки» Подвойский, люди которого занимались технической подготовкой восстания. Непосредственно перед событиями руководителей «Военки» вызвали к Ленину на конспиративную квартиру, где состоялась очень интересная дискуссия. Подвойский и Невский убеждали отложить восстание на несколько дней, пока «Военка» не будет готова его провести, а Ильич нетерпеливо разъяснял, что действовать нужно только через ВРК, а не самостоятельно, и брать власть непосредственно перед съездом Советов, «дабы этот съезд, каков бы он ни был, встал перед свершившимся фактом взятия рабочим классом власти».

Именно со съездом Советов увязано его знаменитое высказывание: «Сегодня выступать рано, послезавтра — поздно». Джон Рид вспоминал по этому поводу:

«3 ноября (21 октября) вожди большевиков собрались на свое историческое совещание. Оно происходило при закрытых дверях… Володарский, выйдя из комнаты, рассказал мне, что там происходит.

Ленин говорил: „24 октября будет слишком рано действовать: для восстания нужна всероссийская основа, а 24-го не все ещё делегаты на Съезд прибудут. С другой стороны, 26 октября будет слишком поздно действовать: к этому времени Съезд организуется, а крупному организованному собранию трудно принимать быстрые и решительные мероприятия. Мы должны действовать 25 октября — в день открытия Съезда, так, чтобы мы могли сказать ему: „Вот власть! Что вы с ней сделаете?““»[184]

А съезд собирался с трудом, медленно и мучительно. Верхушка местных советов и власти саботировали выборы на него, как только могли. Делегаты на крышах и буферах добирались через охваченную разрухой страну. 20 октября прибыло всего 15 делегатов, на следующий день их было 100, еще через сутки — 175, а для кворума нужно было иметь хотя бы четыреста. Мандатная комиссия пыталась саботировать, ее члены заявляли не понравившимся (т. е. большевистским) делегатам: «Зря, мол, приехали, пустить вас на съезд не можем». Рядом непременно посмеивался кто-нибудь из большевиков: «Ничего, товарищи, не беспокойтесь, когда съезд начнётся, все пройдёте». Но всё же было ясно, что 25 октября его откроют. Именно к этому дню (плюс-минус организационный бардак) и сходились все линии большевистских интриг.

* * *

Один из самых интересных вопросов — кто же этой конкретной работой руководил? То есть, об этом сказано точно и открыто — Военно-революционный центр. Однако система власти в СССР была устроена наподобие матрешки. Например, в 1941 году существовало Политбюро, внутри него ГКО, а внутри ГКО еще и «тройка», которую возглавлял Сталин.

Членов ВРЦ было пятеро. Из них по положению в партии как до, так и после октябрьского переворота выделяются двое: Свердлов и Сталин. Сразу после 25 октября новорожденное государство выделило внутри себя «четверку» — то ядро, которое, собственно, и управляло страной. Входили в него Ленин, Свердлов, Сталин и Троцкий. Троцкий впоследствии всячески старался создать впечатление, что он тоже входил в руководящую группу подготовки восстания — однако он не мог быть глубоко посвящен в предоктябрьские планы большевиков, поскольку состоял в партии к тому времени всего два месяца и был для всех скорее советским деятелем, нежели партийным[185]. Зато Свердлов и Сталин входили в высшее большевистское руководство как до, так и после переворота, более того, они были его членами ещё в 1912 году, когда вошли в состав «Русского бюро» ЦК, ответственного за работу в России. «Русское бюро» тогда состояло всего из четырех человек: в него входили два депутата Думы большевика — Петровский и Малиновский, и два конкретных деятеля большевистской партии — Коба, то есть Сталин, и Андрей Уральский, как называли Свердлова. Причём руководителем «Русского бюро» должен был стать Сталин, как более опытный революционер.

После революции Свердлов был «главным кадровиком» партии. Когда он умер, то для выполнения функций, которые нес Свердлов, пришлось создавать целый секретариат, пока эту работу снова не взял на себя один человек — Сталин, став в 1922 году генеральным секретарем ЦК ВКП(б). В горячие дни лета 1918 года Свердлов и Ленин договорились между собой: если с одним из них что-то случится, второй примет на себя все управление страной. Но в то время в Москве не было Сталина — он как уехал весной 1918 года в Царицын за хлебом, так и продолжал мотаться по фронтам. Понять его можно: как со Свердловым, так и с Троцким у него были крайне неприязненные отношения, и работа с ними в одном Политбюро была нелегким испытанием.

«История гражданской войны» уверяет, что партийным центром по подготовке восстания руководил Сталин, который был в партии вторым человеком после Ленина. Безгранично доверять этой книжке не след — всё-таки выпущена она в 1946 году — но о том же свидетельствуют и мелочи партийной истории. Именно Сталин читал на VI съезде отчетный доклад и доклад о политическом положении. Именно его Ленин оставил вместо себя, когда в конце декабря, уже после взятия власти, решил уехать отдохнуть. И именно с ним первым он встречался 8 октября, приехав из Выборга в Петроград[186]. Не говоря уже о том, что с самого 1898 года Сталин занимался именно организацией — всего, чего угодно, от рабочих кружков и подпольных типографий до «экспроприации» и боевых отрядов.