Зеленый всадник - Кристен Бритен

— Мел, это я, Кариган, — повторила девушка.

Мел протерла глаза.

— Кариган? — В голосе было недоверие. — Где?..

Разведчица дотронулась до броши. Серая пелена растаяла, и девушка утомленно вздохнула. Как только Кариган стала видимой, Мел бросилась к ней, крепко обхватила и забилась под плащ, продолжая всхлипывать.

— Теперь тихо, — предупредила разведчица. Она гладила девочку по голове, пытаясь успокоить, и одновременно не спускала глаз с дверей залы, боясь, что их могут обнаружить в любую минуту.

— Это бы-ы-ыло так ужа-а-асно. — Мел содрогалась всем телом.

— Теперь все хорошо, — успокаивала ее Кариган, не переставая гладить. — С тобой все в порядке.

Мел, продолжая всхлипывать, отстранила зареванное лицо.

— А это действительно ты?

— Кто же еще? — улыбнулась девушка.

— Я думала, ты уехала. Или тебя убили. — Мел опять крепко обхватила Кариган и с новой силой заревела: — А капитана, наверное, убили… И короля Захария…

— Нет, никого не убили.

Девочка моментально прекратила рыдать.

— Что?

— Они оба живы. У нас были проблемы, но мы с ними справились.

— Правда?

Кариган кивнула, Мел размазала по щекам слезы и широко улыбнулась.

— Спасибо. Ты даже не представляешь, как я счастлива.

— Догадываюсь, — ответила девушка. — Только нам нельзя здесь оставаться. Этого типа скоро хватятся. — Она указала на мертвого солдата. — Помоги мне оттащить его в кусты.

Они схватили тело за руки и поволокли его, пока не затолкали в самые темные и густые заросли.

— Он не ранил тебя? — спросила Кариган. Мел покачала головой и снова задрожала.

— Он… он только здорово напугал меня.

— Я знаю, — кивнула девушка. — Послушай, нам надо отсюда убраться. Ты где-нибудь можешь спрятаться?

Мел на секунду задумалась.

— Может быть, в конюшне?

— Отлично! Спрячься как можно лучше. Мне надо здесь кое-что сделать, а это займет некоторое время. Ничего не бойся и не вылезай из укрытия. Поняла?

Мел кивнула.

— Ладно. — Кариган взглянула на свою младшую подругу, но лицо той начало расплываться. Ноги отказывались слушаться, голова кружилась. Девушка протерла глаза.

— Ты в порядке? — спросила Мел. — Ты выглядишь… я не знаю как. В общем, не здорово…

Кариган пожала плечами.

— Все нормально. Я использовала брошь слишком долго. Теперь беги. Мне надо кое-что сделать.

Девочка рванулась с места, однако потом опять оглянулась на Кариган.

— Беги, беги, — скомандовала разведчица.

Мел исчезла в конце двора, а Кариган помолилась, чтобы девочка в целости и сохранности сумела добраться до безопасного места. Затем разведчица опять погрузилась в «серый мир», на секунду прикрыв глаза и издав тяжелый вздох. Она так бы хотела выспаться в мягкой пуховой постели. Отогнав мечты об отдыхе, девушка двинулась вперед.

Кариган бродила по внутреннему дворику, пытаясь найти доступный вход в замок. Она старалась не использовать брошь пока двор был пуст. Каждый раз, когда разведчица вступала в «серый мир», головная боль усиливалась, брошь явно забирала у нее силы.

Девушка добралась до каких-то огромных застекленных дверей, так странно смотревшихся на фоне толстых каменных стен замка. Окна в лунном свете блестели, как черный лед. Непонятно, что это была за комната, но там царила темнота и отсутствовала охрана. Разведчица попыталась открыть задвижку, и это ей удалось. Девушка в последний раз оглянулась и шагнула внутрь.

Кариган пожалела, что у нее больше нет лунного камня, чей свет помог бы сориентироваться в этом темном пространстве. Но магический кристалл рассыпался, оставив только горстку стекляшек.

Девушка решила, что эта комната служила чем-то вроде кабинета. Удавалось различить контуры книжных полок и углы массивной мебели. Интересно, много ли времени проводил в этом помещении король Захарий?

Разведчица с осторожностью пересекала комнату, но все-таки сильно ударилась об угол стола. Она едва не вскрикнула от боли.

— Так я буду вся в синяках, — пробормотала девушка, потирая ушибленное бедро.

Кариган направилась к двери, из-под которой пробивалась узенькая полоска света. Ей удалось проделать остальной путь, не набив новых синяков и ничего не опрокинув. Когда она добралась до двери, то опустилась на колени, прислушиваясь и вглядываясь в щелку. Никого не было не видно и не слышно.

На случай, если кто-нибудь все же попадется, девушка опять стала невидимой и осторожно открыла дверь. В полутемном коридоре она не увидела ни души; лишь вдоль стен высились старинные доспехи.

Кариган выскользнула из комнаты и, полагаясь лишь на собственное чутье, отправилась туда, где, по ее мнению, находился тронный зал.

Стевик Г'лейдеон не был уверен, что он сможет дальше выносить эти крики боли. Кое-кто из знати осмелился противостоять принцу… ах нет, королю Амильтону. Один из придворных уже лежал мертвым на полу, весь залитый кровью, другие умирали в страшных мучениях под действием неведомой силы, которой теперь обладал Амильтон. Когда новый монарх прикасался рукой к голове или к плечу жертвы, начинали с ужасным треском, сверкая, пролетать черные молнии, и несчастный корчился от невыносимой боли.

— Я клянусь… в моей… вечной верности, — выкрикивал еще один страдалец, стоя на коленях с опущенной головой. Кровь текла из его носа.

Казалось, огонь сжигал людей изнутри даже без участия Амильтона. Его «верные слуги», сдавшиеся ранее аристократы, стояли позади него в тронном зале. На шее принца висел странный мерцающий камень, который иногда пульсировал подобно живому существу.

Стевик и Севано расположились на скамье в одной из ниш под высоким окном, что располагались по всей длине тронного зала. Скамья была вырезана из камня и поэтому оказалась холодной и неудобной, однако это было лучше, чем стоять в толпе трясущихся, обливающихся потом аристократов. Амильтон счел отца Кариган и Севано недостойными внимания, когда узнал, что они простые купцы. Но и уйти им тоже не позволили.

Среди знати стояла старая женщина, Девон Вейнрайт. Стевик узнал ее, хотя видел очень давно — во времена королевы Изен, к которой он обращался с прошением об основании клана. Девон уже тогда была советником, и будучи твердой и решительной, как все Клинки, была одновременно осторожной в суждениях и справедливой. Теперь она сильно состарилась, и все-таки ум ее оставался ясным. Старая женщина спокойно разговаривала с другой — молодой, очень красивой, с длинными золотистыми волосами. Словно по контрасту со своей внешностью младшая была одета во все черное, как скорбящая вдова. Скоро Амильтон будет требовать от них присяги на верность, и Стевик надеялся, что они обе понимают ситуацию.