Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости - Валерий Белоусов

«Сообщи кто там такой сверхбдительный»

«Не важно Старинов и сам хорош нечего было с охраной залупаться цаца какая. Сейчас контроль тылом в целом восстановлен но обстановка фронте представляется мне очень смутно. На основании слухов и сообщений командиров отступающих старой границе. Встретил большое количество буквально целых авиационных частей целиком потерявших вернее бросивших матчасть. Деморализация тылов произошла вследствие потери управления Сев-Зап Фронтом и незнания конкретной обстановки отсутствия связи. Большую роль играют в распространении паники бегущие горе-руководители спасающие так называемые архивы. Считаю что семьи руководства панически бежавшие Минск и распространяющие слухи и пораженческие настроения сослать Красноярский край без права возвращения оттуда конца войны.»

«Ну давай там построже. Держитесь. Береги себя.»

«Есть себя сейф запру ключ потеряю»

«Шутник Как там наш Нарком» «Жив Здоров Воюет.»[136]

24 июня 1941 года. 13 часов 50 минут.

Пружанский район Брестской области. Дорога

Одинокий грузовик с ранеными осторожно пробирается по узкой проселочной дороге. Военфельдшер Боженко, периодически выглядывая из окна, тревожно всматривается в ставшее враждебным голубое, безоблачное небо. Измотанный, вторые сутки не спавший водитель, сержант П. С. Коптяев, не отрывает воспаленных красных глаз от колеи — не уснуть бы…

Впереди развилка, на ней военный регулировщик, флажком указывающий ехать вправо. Через несколько минут полуторка выбирается из леса и… останавливается.

Впереди заболоченный берег реки, через мокнущую зелень поймы идет насыпь. И вся насыпь забита стоящими автомашинами. Впереди поврежденный мост, и водители автоколонны под руководством какого-то полковника просто камнями, бревнами, фашинами перекрывают русло реки…

Где-то вдали слышится гул авиационных двигателей, и осторожный Коптяев, сдав назад, оставляет машину под деревьями. Как он потом себя за это хвалил!

Коптяев выходит из кабины и идет к голове колонны — помогать…

Но работа уже практически завершена — кто-то говорит, что всю ночь и весь день трудились. Так что сейчас уже тронутся…

Полковник громко командует:

— К машинам! Заводи моторы! По зеленой ракете начать движение!

И тут стоящий рядом с полковником лейтенант выхватывает пистолет и стреляет ему в спину. А потом дает красную ракету. На этот сигнал из-за кромки леса налетают пикировщики…

Когда Коптяев выводит свой чудом уцелевший грузовик из кровавого ада и возвращается назад, регулировщика на перекрестке уже нет. А когда он поехал по левой дороге, то скоро приехал к совершенно исправному понтонному мосту, на котором стояли пограничники с автоматами, ожидавшие ту самую, только что погибшую на насыпи колонну…[137]

24 июня 1941 года. 14 часов 00 минут.

Деревня Шелунь. Шоссе Вильно — Молодечно

— Das verfluchte Vieh! Halt es, Fritz!

— Бе-е-е!

Колхозный барашек упирался всеми копытами и вовсе не собирался участвовать в барбекю господ европейских туристов… в качестве главного блюда!

На полянке у ручья стоят длинной колонной штабные автобусы, легковые автомобили. Под пестрыми зонтиками тентов расположились в шезлонгах с рюмками аперитива в руках хозяева на этом празднике жизни…

Шипит сельтерская вода из оплетенных стальной проволокой бутылок. Играет музыка электропатефонов, подключенных к гнездам прикуривателей штабных автомобилей, звучат звонкие тирольские йодли вперемешку с французским хрипловатым шансоном. Легкий дымок костра…

От ручья слышны хохот и взвизги купающихся «молниеносных девиц»…

Хорошая, веселая война… Правильная война!

Впрочем, колонна все же тщательно охраняется — три легких танка, две французские бронемашины «Панар», четыре пулеметных расчета. Для порядка, а как же… мало ли что, хотя унтерменши в панике бегут! Орднунг унд бефель! Порядок должен быть во всем!

Печально вскрикнул у костра несчастный барашек… и скоро будет готово изысканное блюдо — Der russische Schaschlik!

Но… Словно призрачная тень скользнула буквально в метре от увлеченно свежующих бедное животное немецких зольдатен…

Заместитель командира 73-го отдельного разведбатальона ОСНАЗ товарищ Я. Е. Гонцов поднял вверх кулак, потом разжал его и безмолвно указал пальцем распределение целей. Бойцы в пятнистом камуфляже с гранатами в руках неслышно подползали к немецким танкам.

Внезапно один из часовых что-то заметил, засунул в карман губную гармонику, на которой выдувал «Лили-Марлен», сбросил с плеча маузеровский карабин… и тихо, осторожно, нежно был уложен на землю.

Атака ОСНАЗ была внезапной и стремительной… как удар грома! Средь ясного неба.

В грохоте взрывов, треске выстрелов, вспышках огня немецкие штабники метались по поляне, сшибая навесы и шезлонги, кидались в ручей, но даже вода в ручье горела! И истошно визжали «молниеносные девицы»…

А разведчики уже уходили, унося восьмерых пленных, в том числе трех старших офицеров…

Два часа спустя

Подполковник С. П. Иванов задумчиво разглядывает пленных:

— Так, так, так… значит, это БЫЛА оперативная группа 39-го моторизованного корпуса? И целый генерал там был? Эх, жалко! Что же вы его-то не взяли? Случайно закололи шампуром? Ну, так же нельзя! Товарищи, вы просто звери… пустить генерала на шашлык! Что о нас Европа подумает? А это что? Оперативная карта? С оперативным построением всех частей группы армий «Центр»? И особенно 3-я танковая группа подробно изложена? Не верю. Так не бывает! Ущипните меня… это какой-то праздник души сегодня!

К вечеру портфель с документами и бесценной картой уже изучал в Минске товарищ Шапошников.

В реальности эти документы были захвачены поздно вечером 25 июня, потому что приказа ОСНАЗу все не поступало, и воины начали свою войну по своей собственной инициативе. А после боя и захвата их ценнейшие трофеи очень долго возили, все искали, кому бы передать, потому что мерзавец Павлов уже покинул Минск и бежал в Могилев.

24 июня 1941 года. 14 часов 30 минут.

Брестская область, город Каменец

— Эй, Чарли, приятель! Пляши давай! Тебе, брудер, письмо из дому…

Водитель «Опель-Блитца» из Transportkorps «Speer» Ганс неторопливо достал из специального целлофанового пакетика специально обработанную ветошь и тщательно вытер руки. А потом взял конверт без почтовой марки, на котором аккуратным стариковским почерком старомодным стальным пером № 86 было выведено: «Действующая Армия, Гансу Чаплину».