Проходимец по контракту - Илья Бердников

Я робко скосил глаза и увидел голое плечо, то ли покрытое золотистым загаром, то ли смуглое от природы… Парень. Одет в желтые плавки-шорты. Сложен спортивно-красивая мускулистая фигура. Рост примерно такой же, как и у меня: около ста восьмидесяти сантиметров. Волосы светло-каштановые, короткие. На шее — небольшое ожерелье из разноцветных ракушек. Одной рукой парень опирался на длинную доску для виндсерфинга. Тени ни от доски, ни от парня не было.

— Сегодня будут хорошие волны, — заметил парень, подмигивая мне фиалковым глазом.

Я еще не видел ни у кого таких ярких и насыщенных цветом глаз. Возможно, тут свою роль играло наполняющее все освещение.

— Почему я здесь? — задал я сакральный вопрос, немного опасаясь услышать о своей смерти, но уже готовый принять ее как факт.

Парень добро улыбнулся, без всякой тени насмешки или издевки.

— Разве для того, чтобы где-то оказаться, нужно обязательно умереть? И потом, ты же, даже будучи на Земле, умираешь ведь для чего-то каждый раз, когда выбираешь, где тебе дальше находиться и чем заниматься?

Как ни странно, я понял, о чем он говорит.

— А цель того, что я оказался здесь? Где это все находится? Это ведь не один из миров Дороги?

Парень пожал плечами.

— Зачем отвечать на вопросы, ответы на которые ты уже все равно знаешь? О, смотри какая волна!

Он поднял свою доску, сделанную из какой-то красивой красноватой и словно полупрозрачной древесины.

— Так в чем цель того, что я здесь?! — крикнул я ему, словно он был глухой.

Парень широко улыбнулся, ткнул в мою грудь пальцем.

— Просто твои слова услышаны.

Я ухватил его за руку, понимая, что он сейчас бросится в воду, навстречу поднимающимся волнам, что становились все выше…

— Погоди! — Я не знал, о чем его спросить, но чувствовал, что должен задать еще один вопрос, пока это еще возможно. У меня внутри словно заработал какой-то таймер, связывающий меня с другим миром, другой реальностью, и этот таймер отсчитывал сейчас последние секунды.

— Погоди! — повторил я, но парень и так спокойно ждал. Насыщенный ароматами моря ветерок шевелил его светло-каштановые волосы.

Какой же ему вопрос задать?!

— Скажи, — я чувствовал, что последние мгновения утекают в золотистый песок под ногами. — Скажи: что такое Дорога?

Он внимательно посмотрел мне в глаза, словно стараясь вложить в меня свое понимание ответа.

— Она одна, — сказал он спокойно. — Но путь у каждого свой.

Парень взял на изготовку свою доску и повернулся к морю. Прихлынувшая волна оставила легкую белую пену на его золотистых икрах.

Я пошел за ним следом, понимая, что практически уже звучит сигнал таймера.

— А где Он? — крикнул я в мускулистую спину. — Где Творец? Почему я не говорил с Ним? Что со мной будет дальше?

Парень обернулся и крикнул через плечо:

— А ты не понял, где теперь Он? Эх, Проповедник! Вот и спроси у Него!

Он бросился в воду держа доску перед собой, зарылся в гребень волны, мощными взмахами погреб в море…

Волна ударилась о берег, толкнула меня в колени, осыпала лицо брызгами…

— Леха! Леха! Алексей!!!

Звуки, какое-то потрескивание, шумное дыхание.

Брызги от волн продолжали сыпаться на мое лицо, только теперь они стали холодными и колючими. Кто-то тряс меня, заслоняя свет.

— Приходит в себя… — прокомментировал чей-то голос. Женский голос. Илона? Нет, не она…

Изо всех сил хватаясь за только что покинутую мной реальность теплого ветра, моря, мягкого песка, музыки и наполняющего все света, я ощущал себя брошенным ребенком. Органом, что вдруг отрезали от организма, отделили от жизни и поместили в чуждое ему окружение. Внутри нарастала боль отверженности, ощущения потери чего-то важного, родного, любящего…

Горлышко фляги прижалось к моим губам. Холодная ладонь надавила на челюсть, заставляя открыть рот.

Я непроизвольно глотнул полившуюся в глотку жидкость. Закашлялся, ощутив, как огненный ком прокатился по пищеводу, замотал головой, все еще не раскрывая зажмуренных глаз.

— Действует, — удовлетворенно заметил кто-то хриплым знакомым голосом. — А ты говоришь: «Не надо алкоголя»!

— Как ты, Алексей? — спросил женский голос.

Я медленно открыл глаза, все еще оставаясь под впечатлением покинутого мной мира, все еще не решаясь поверить, что меня там уже нет.

Надо мной склонились два лица. Мужчина с седыми усами и женщина. Точнее, девушка. Глаза у обоих наполнены заботой, переживанием.

— Говорить можешь? — спросил меня мужчина.

Я с трудом пошевелил языком.

— Если вы меня любите — пошлите меня обратно…

Данилыч и Ками с тревогой переглянулись, опять уставились на меня. Возле моего рта снова появилось горлышко фляжки.

— Ему хватит! — Ками резко выхватила из руки Данилыча фляжку, понюхала горлышко, поморщилась. — От такой отравы у любого голова кругом пойдет!

Я, постепенно приходя в себя, начал понимать, что я лежу возле колеса «Скании», а колючие холодные «брызги» не что иное, как падающие на мое лицо снежинки…

— Мы где? — спросил я, делая слабую попытку подняться.

— Мы где-то, — неопределенно ответил Данилыч, мягко пытаясь забрать у Ками фляжку. — Где-то, но точно уже не в Новом Свете. Ты снова всех нас спас, Проходимец, — привычно поболтал он пальцем в воздухе, прищурил светло-карий глаз. — Открыл Проезд, когда уже ракеты были совсем близко. Не знаю, куда они потом делись и почему вместе с нами не ушли в этот мир… Но это и к лучшему, иначе сюда попали бы только наши горящие клочья.

Ками наконец отпустила флягу и помогла мне приподняться и опереться спиной о колесо.

— Тебе бы лучше в кабину… — неуверенно проговорила она и замолчала, так и не отпуская моего плеча, словно опасаясь, что я могу свалиться на бок без ее присмотра.

Я не ответил ей, завороженный открывшимся передо мной видом: «Скания» стояла на краю огромной воронки диаметром примерно в полкилометра. На дне воронки блестело тонким ледком небольшое озерцо, из которого торчали оплавленные и искореженные части каких-то металлических конструкций. За противоположным краем воронки темная, словно изъеденная какой-то коростой почва начинала подъем вверх. Поверхность почвы была усыпана разнообразными обломками, в которых угадывались части механизмов, остатки разнесенных вдрызг зданий… Какие-то, словно оплывшие от сильнейшего жара, массивные конструкции торчали то тут, то там из всего этого мусора, что далее закрывал всю поверхность земли. А за ними…

А за ними по склону начинался город. Темные, полуразрушенные здания небоскребов впивались в низкое серо-розовое небо, рвали костяками торчащих балок тяжелые животы туч, и те извергали из себя россыпь снега, словно замерзшую кровь, словно закристаллизировавшиеся частички далекого моря. Моря, которое, я твердо знал, где-то есть в этом сером, мрачном и холодном мире. Моря, которое не было тем живым и осознающим себя морем из мира, полного света, но, тем не менее, дышало, как и все моря, передавая атмосфере соленую влажность своего дыхания. По крайней мере мне почему-то очень хотелось, чтобы так было.