Последняя королева - К. У. Гортнер

Я склонилась над девочкой, вдохнула ее сладкий запах и коснулась губами щеки. Я должна была сделать это ради нее, ради Фернандито, ради Карла, Элеоноры, Марии и Изабеллы. Они тоже были моим наследством. В их жилах точно так же текла моя кровь, как и кровь Филиппа. Но сейчас было не время для душевных мук – я должна была защитить детей и дать им мирную жизнь, которой сама почти не знала.

Что бы ни случилось, мои дети должны выжить.

* * *

Они приехали через четыре дня, на рассвете. Только что дом выглядел пустым, а слуги едва успели проснуться и приступить к своим повседневным делам – и вдруг в зале послышалась суматоха, захлопали двери, на лестнице раздались тяжелые шаги.

Я почти всю ночь не спала. Беатрис надела мне на голову чепец и поцеловала мои руки. Притронувшись к ее щеке, я вышла в коридор. С Каталиной была Сорайя, а с моим сыном – донья Хосефа.

У входа стояло несколько человек. Я узнала одноглазого коннетабля, мрачного Вильену и вспотевшего Бенавенте. Увидев меня, они одновременно поклонились, словно появляться без приглашения ни свет ни заря для них было самым обычным делом.

Несколько мгновений спустя вошел отец в развевающемся плаще.

– Папа, – спокойно сказала я, спускаясь по лестнице, – я тебя ждала. – Я наклонилась, собираясь поцеловать его в щеку. – Может, пройдем в зал? Ты, наверное, хочешь пить?

Избегая моего взгляда, он жестом отослал остальных прочь. Я повела его в зал. Заспанная служанка поспешно принесла графин и поставила на стол. Наполнив кубок, я повернулась к отцу, который взял его, все так же не глядя на меня.

Время еще есть, подумала я. С ним приехало всего несколько человек, и я не видела стражи. Если бы он замышлял что-то дурное, все было бы иначе. Я едва не рассмеялась.

– Hija! – Наконец он показал на кресло. – Сядь. У меня важное известие.

Сердце забилось сильнее. Я заставила себя сесть перед отцом, как часто бывало в детстве. Он продолжал молча стоять, глядя на меня, затем взял кубок, но тут же снова отставил в сторону.

– Я приехал к тебе… – начал он и замолчал, затем откашлялся.

Мне показалось странным, что после всего того, о чем знали он и я, он медлит, не решаясь говорить прямо. И вот у него вырвалось:

– Среди нас есть мятежники, которые готовы свергнуть законную власть в королевстве и замышляют измену. Я этого не потерплю.

Я собралась с силами. Подобные рассказы о мятежниках я уже слышала много раз.

– Ты уверен? У кого есть причины замышлять заговор против тебя?

– Смеешь мне возражать? – рявкнул отец.

Внезапно я подумала об оставшихся наверху детях. Если мне удастся сделать вид, будто я все та же уступчивая, покорная дочь, какой он всегда меня считал, если я сумею убедить его, что не представляю для него угрозы, – возможно, сегодня он оставит меня в покое, и я смогу еще день побыть с Каталиной и сыном. Еще один день свободы.

Вновь почувствовав, как меня разбирает дикий смех, я с трудом проговорила:

– Я вовсе не возражаю. Я просто спросила, почему ты считаешь, что кто-то замышляет измену.

– Вот и хорошо, что не возражаешь. – Отец пропустил мимо ушей мой вопрос и начал расхаживать по комнате. Потом остановился, и я, хотя и не видела его лица, ощутила устремленный на меня взгляд. – Что бы ты сказала, услышав, что некий король просит твоей руки?

Вот оно! Наконец. Я молчала.

– Учти – не просто король, – добавил он, и ему еще хватило дерзости усмехнуться. – Преуспевающий монарх, пользующийся огромным уважением.

– Вот как? – Я едва слышала собственный голос. – И кто же это?

– Король Англии.

Я оцепенела, не веря собственным ушам, а затем едва не рассмеялась. Наверняка он просто пошутил. Иначе и быть не могло.

– Генрих Тюдор просил моей руки?

– Да. Судя по всему, ты ему весьма понравилась во время твоего краткого визита в Англию. Тогда, естественно, о подобном предложении не могло быть и речи. Ты была замужем, а он вдовец. Но теперь он заявляет, что ни о чем другом больше думать не может и, после многих размышлений вместе со своими советниками, решил сбросить мантию вдовца и предлагает тебе место королевы.

– Понятно. – Я сплела пальцы на коленях. – Полагаю, ты ответил ему, что это невозможно?

Он прищурился, под глазом дрогнула предательская жилка:

– Собственно, я ничего такого ему не говорил. – Он вдруг направился прямо ко мне, и я инстинктивно вжалась в спинку кресла. Остановившись, он достал из кармана плаща конверт и бросил мне на колени. – От его светлости Генриха Седьмого. Он неплохо пишет для англичанина. Предлагаю прочесть.

Я даже не притронулась к конверту.

– Меня не интересует, что он пишет.

– На твоем месте я не стал бы спешить. – Отец снова усмехнулся, на этот раз холодно. – Возможно, как следует подумав, ты поймешь, что в его предложении есть и положительные стороны.

Резко отодвинув кресло, я встала. Конверт упал на пол.

– Я распоряжусь, чтобы принесли поесть. Ты ведь наверняка проголодался, пока ехал сюда?

Я уже собиралась выйти, когда отец сказал:

– Это будет двойной брачный союз.

Я замерла.

– Да, – продолжал он. – Король говорит, что, если ты согласишься выйти за него, он одобрит помолвку твоей сестры с его наследником, принцем Генрихом. Подумай. Ты станешь королевой Англии, а когда умрет твой муж, твое место займет Каталина. Две инфанты на английском троне, пожизненный союз с Испанией, не говоря уже о его обещании обеспечить тебе, как королевской вдове, надлежащее содержание и постоянное место при дворе его сына. По-моему, очень даже неплохо. Лучше, чем жить тут вместе с гробом твоего мертвого мужа, который плесневеет в жалкой часовне.

Я развернулась к отцу:

– Но не лучше, чем жениться на француженке.

Глаза его расширились.

– Да, – сказала я. – Я знаю про Жермен де Фуа. Сам ты можешь поступать как хочешь, папа, но меня не трогай. Как ты смеешь делать столь оскорбительное предложение мне, королеве Кастилии, используя как приманку мою сестру, свою собственную дочь?

– Я всего лишь говорю о том, что есть. – Голос его стал жестче. – Подумай еще раз. Мне нужна иностранная поддержка, а союз с Францией ее мне обеспечит, как и союз с Англией. К тому же гранды не потерпят, чтобы ими правила незамужняя женщина. Ты здесь королева лишь по названию и только благодаря моей милости. Если бы не я, с тобой было бы покончено много лет назад.

В голосе отца не прозвучало ни малейшего сочувствия, как будто я была некой досадной помехой, от которой следовало избавиться, неудобством, которого он более не мог терпеть. Но хотя я и оплакивала в мыслях крушение моих детских иллюзий и любовь к человеку, которого считала столь важной частью моей жизни, душа моя твердела с каждым мгновением, превращаясь в камень.