Синий город на Садовой - Владислав Крапивин

Затем Винька пошел к Эдьке Ширяеву. У его дома собрались восемь ребят. Разделились на две команды и гоняли мяч до полудня. Эдька сказал, что надо тренироваться до упаду. Нельзя же допустить нового позора, если опять придется играть со “смоленскими” или еще с кем-нибудь.

Тренировались героически, хотя временами сеял дождик, трава стала скользкой, а мяч разбух. Наконец умаялись. Рядышком сели на мокрые бревна у Эдькиного забора. Винька пожаловался, что вчера из-под бревен кто-то “увел” рогатку.

Кудрявый Ромка, младший Эдькин брат — человек справедливый и дерзкий — рывком обернулся к соседу.

— Груздик! Ты же сегодня утром рогаткой хвастался! Говорил, что нашел!

Груздик (тот, что больше всех наскакивал на Виньку зимой, при первой встрече) заелозил на бревнах.

— А чё?.. Ну, нашел. Вовсе и не под бревнами, а в траве. Я иду, а она лежит…

— Ну, Груздь, — нехорошим тоном сказал Эдька.

— Паразит, — более четко высказался Ромка. Красть оружие считалось делом бесчестным. Да еще у своих!

— А чё! — завопил Груздик. — Я, что ли, знал, что она его?! Твоя, что ли, Шуруп?! Да бери ты ее! — Он бросил Виньке рогатку. — Я вчера спрашивал: “Чья-чья?” А все молчали, как дохлые рыбы!..

Изничтожать Груздика до конца никому не хотелось. Все равно он такой, какой есть. Сделали вид, что поверили. Осмотрели рогатку, одобрили. Набрали в размытой земле у водопроводной колонки мелких галек, нарисовали на заборе фашистскую рожу, постреляли в нее (и Груздику дали). Снова одобрили рогатку.

— Отец, может, кобуру мне для нее привезет с военных сборов. От ТТ, — сообщил Винька. Это пришло ему в голову лишь сейчас, но тут же он подумал: “А почему бы и нет? Попрошу в следующий раз…”

Эта выдумка надолго Виньку обрадовала. После обеда он в хорошем настроении опять заглянул к Кудрявой. Она была уже дома. Но, в отличие от Виньки, грустная.

Винька спросил, в чем дело. И Кудрявая опять призналась, что боится операции, И он снова сказал: “Глупая, это же под наркозом”. И она опять объяснила ему, что “сам глупый, я же не боюсь, что больно, а боюсь, что ничего не выйдет”.

Тогда Винька малость разозлился на нее и выдал:

— Ну, не выйдет — и наплевать! Хуже-то все равно не будет!

Кудрявая горько сказала:

— Куда уж хуже-то…

— Балда ты, Кудрявая, вот кто! Ты же… и так красивая!

Чего не скажешь, чтобы спасти человека от тоски.

— Я?! — изумилась Кудрявая.

— Ну… не я же!

Она проговорила со старушечьей горестью:

— Глупый мальчик. Где ты видел хромых красавиц?

— А Луиза де Лавальер!

— Это же не по правде. В книжках одни выдумки.

— Ничего не выдумки. Мне папа говорил, что мушкетеры по правде были! И все, про кого там написано! В этих книжках… подлинная историческая основа, вот! Я зря, что ли, столько дней сидел в читалке, чтобы тебе про это рассказывать? А ты — выдумки!…

Винька нарочно распалялся, чтобы отвлечь Кудрявую от страхов. И его понесло:

— Один раз почти что головой рисковал!

Кудрявая распахнула синие глаза.

— Как головой?

— А вот так! — Винька решил, что если уж врать, то на “всю катушку”. — Надо было четвертый том “Виконта” дочитать поскорее, потому что Петр Петрович хотел его назавтра в переплетную мастерскую отдать, в ремонт. Уже вечер, а у меня еще половина не прочитана. А он уже в колокол третий раз: бом-бом-бом… Ну, я вышел в коридор, будто домой иду, и — за шкаф. Сидел там, сидел, пока тихо не сделалось и темно. А потом — обратно в читальный зал… — Винька передернул плечами, будто все по правде. — Знаешь какая жуть в старой церкви в темноте! У меня фонарик был, но он еле горел, батарейка слабая… И в каждом углу будто по привидению. Сразу все такое вспоминается: и “Вий”, и индеец Джо, и всякие истории про колдунов и чертей…

— Ой, мамочка… — выдохнула Кудрявая. — Она опять верила Виньке безоглядно. — А потом что?

— Потом, потом… Побоялся и привык маленько. Включил лампу и читал до утра. А на рассвете — обратно за шкаф. А когда библиотеку открыли, выбрался незаметно и скорее в школу. А там спал на всех уроках…

— А дома тебя разве не хватились?

— Дома… думали, что я у Людмилы ночую. Обыкновенное дело.

— Винька, ты отчаянный, — восхищенным шепотом сообщила Кудрявая. Это было приятно. Однако следовало соблюдать правдоподобие. И он самокритично сказал:

— Какой там отчаянный, если от страха сперва чуть не помер.

— Но все равно! Ты же дочитал до конца.

— Это да, — скромно согласился Винька. — Хотя казалось, что кто-то копошится в углах.

— Ой, Винь… Но ты же не веришь ни во что такое .

— Это днем легко не верить, когда светло и люди кругом. А там — хоть веришь, хоть нет, а все равно мороз по коже…

— А в того духа Тьмы… ну, который в мячике жил, веришь?

— Ха-ха! Да ты что! Я же вчера просто тебе голову дурил! Ради смеха!. — И Виньке стало не по себе.

Дернуло же Кудрявую за язык! Он и забыл совсем, а тут опять…

2

Вечером Винька у себя в блиндаже дочитал “Патент АВ”. И начал маяться от безделья. Ложиться спать было рано. На дворе, хотя и пасмурно, а все равно еще светло как днем. Идти снова к Кудрявой не имело смысла. Он обещал принести телескоп, но зачем он сейчас, если небо в серой хмари. А кроме того… чего доброго, она опять начнет про духа Тьмы. Глупости, конечно, но от таких глупостей портится настроение…

Мячик, чтобы он не попадался на глаза, Винька спрятал в лопухах за домом.

Винька со двора поглядел в телескоп на окрестности, Поймал в объектив крышу “хуторка”, потом край двора. Там перевернутая вниз головой бабушка Кудрявой развешивала на веревке белье. А какой в этом смысл, если на дворе сырость?

Воздух был влажный. Между крышами Вокзальной улицы и серыми облаками просвечивал желтый закат, и было очень тепло, но пахло дождем. У досок настила был тот же запах, что у отсыревших деревянных тротуаров и заборов. Из оврага тянуло сладковатой болотной плесенью и туманом.

Чем бы заняться? Игра в лото или в дурака на кухне, сегодня, кажется, не предвиделась…

Винька в блиндаже оторвал от старой фанеры несколько дранок. Сплел из них пятиконечную звезду. Концы связал нитками, чтобы звезда не развалилась. Потом приделал к звезде хвост — из такой же дранки.

За хвост звезду удобно было держать и запускать в воздух. В лагере одно время очень увлекались такими “запускалками”. Несколько дней подряд сплетенные из дранок звезды реяли над территорией, как громадные снежинки. Их умели делать все. Но это были обычные пятиконечные звезды. А особую, с хвостом, придумал Глебка.