Замуж с осложнениями - Юлия Жукова

Когда возвращаюсь в дом, ягнёнок утрамбован в булькающий котёл, и я вздыхаю с облегчением. Поскольку Азамат всё ещё чем-то занят на кухне, я приношу туда же бук и сажусь перекидывать маме фотки.

– У нас там лука целая делянка, – говорю. – Можно не покупать.

– Да? Это прекрасно. Надо только проверить, не выродился ли... за столько лет.

От мамы пришло письмо, что она довязала свитер (вот это я понимаю, скорость! Видимо, азарт разобрал).

– А где, – спрашиваю, – у вас тут почта?

– А как раз рядом с игровым полем. Слушай, точно, надо ведь твоей матушке куклу отправить.

– Ага. Да и от неё тут посылочка ожидается. Номер туннеля скажи?..

После еды мы быстренько собираемся. Азамат вспоминает, что не сунул вчера стирать свою рубашку моего изготовления и очень сокрушается по этому поводу – на игры положено являться в самом нарядном и только на месте переодеваться в спортивную форму. Утешаю его, как могу, а сама тихонько строчу маме сообщение на телефон, чтобы поскорее отправляла, потому что уже нужно.

Меня полагается одеть во всё самое яркое, чтобы издалека заметно было. Я чувствую себя немного выставочным экспонатом в музее игрушек, но уклад есть уклад, а я действительно хочу, чтобы Азамату все позавидовали. Так что послушно наряжаюсь в оранжевую водолазку с синей юбкой и белый полушубок, в котором, конечно, слишком жарко, но там ведь придётся долго сидеть под открытым небом, лишним не будет.

К месту игр мы едем на машине на север. От города это недалеко, минут пять всего, но Ахмадмирн там уже намного шире, наконец-то видно, что это великая река. Наша цель – огромное поле в локальной впадине, на естественных склонах которой установлены плетёные сиденья, как у Азамата в прихожей. Мы проезжаем вдоль края впадины до подножия восточных гор, где и выходит почтовый туннель. Вбравшись из машины, подходим к неприметной пещерке. Оттуда вдруг раздаётся поток страшных проклятий.

– Не помню, говорил я или нет, – произносит Азамат, – но туннель довольно ненадёжный, очень ценных вещей лучше не посылать. Впрочем, если там сейчас у кого-то что-то съелось, то в ближайшие дней десять это вряд ли повторится. Там есть некоторая периодичность.

Пещера довольно большая, и я с облегчением понимаю, что она оборудована, как любая нормальная туннельная почта на Земле или на Гарнете, а именно – автоматическая. Это значит, что посылать и получать можно в любое время, а не только когда служитель на месте. От выхода туннеля, который припрятан где-то в глубине, по движущейся ленте посылки выезжают в зал, сканеры считывают с них имя получателя и отправляют в соответствующий ящик. Собственно, в зале только ящики и видны, на много метров в обе стороны.

Мы идём минуты две, пока находим Азаматов ящик.

– Вот ещё одно преимущество гласного имени, – говорит он. – Тирбиш полчаса к своему ящику ходит.

Он открывает дверцу – а там битком набито.

– Ого, ну тут и барахла... Видно, скопилось за то время, что меня не было. Ладно, давай это пока всё в машину свалим, сейчас нет времени разбираться.

Он кидает монетку в стоящий рядом автомат, получает оттуда большую сумку и сгребает в неё содержимое ящика. Только я открываю рот на тему того, что мамина посылка должна быть где-то тут, как она падает в расчищенный ящик. Узнать её легко – красный свитер в прозрачном пакете.

– Во, – говорю. – А это тебе от матушки. Примерь-ка.

У Азамата аж глаза на лоб лезут.

– Ты серьёзно? Боги, да когда ж она успела?..

– Да она это быстро умеет, если хочет, – ухмыляюсь я. – Давай, надень, посмотрим, впору ли.

Свитерок приходится как раз. Матушка всё-таки не удержалась от выпендрёжа с фасоном: широкие рукава длиной в три четверти, а дальше из них торчат более узкие из тонкой пряжи, и то же самое с горловиной, встроенной в как бы открытый ворот. Азамат вертится передо мной ощупывает себя со всех сторон, благодарит матушку бесконечно.

– Ну вот, – говорю, – теперь и одет нарядно, можно идти хвастаться.

Азамат аккуратно складывает упаковку от посылки и вдруг извлекает оттуда открытку:

Дорогому зятю на свадьбу.

Плодитесь и размножайтесь.

Ирма Гринберг.

Азамат закрывает куклу в ящике и поворачивает рычажок на дверце с «приёма» на «отправку» . Текст открытки в моём переводе производит на супруга такое сильное впечатление, что он молчит до самой машины, куда мы скидываем содержимое ящика и Азаматову куртку, за ненадобностью. Свитер на солнышке просто огнём горит, матушка моя человек прямолинейный: сказали красный, значит будет такой красный, чтоб светился.

У машины на нас нападает Арон с улыбкой шире бороды.

– Ты просто посмотреть или участвуешь? – спрашивает он, пропустив приветствие.

– Надеюсь, что поучаствую, – улыбается Азамат, закрывая багажник, в который упихивал посылки. Арон оглядывает его от пояса и выше округлившимися глазами.

– Какой у тебя... это жена сделала?

– Мать жены, – улыбается Азамат.

Арон обходит его кругом пару раз, рассматривая мамино изделие, при этом страшно напоминает павлина в зоопарке, гуляющего вокруг кормушки с новым кормом. Вышагивает так странно, глазом косит, на лице изумление.

– Невероятно... и пряжа такая дорогая... о прошлом годе мой сосед такую привозил, он на Брогу летает торговать – так никто не купил, слишком дорого!

Азамат бросает на меня обеспокоенный взгляд.

– Не волнуйся, – говорю, – моя мать состоятельная женщина и очень себя любит. Раз сделала, значит, могла себе позволить.

На самом деле у нас такая пряжа стоит гораздо дешевле чистой шерсти, хотя я их плохо различаю на ощупь, но пусть Арон думает, что вещь и правда дорогая.

Мы наконец-то двигаем на стадион, где уже довольно много народу. Арон откланивается, потому что сидит где-то в гуще людей с семьёй, а мы идём искать места поближе к полю, чтобы Азамату было недалеко идти.

– А ты правда непобедимый? – спрашиваю я, провоцируя его на хвастовство.

– Это просто звание, – скучно отвечает он. – Если четыре года подряд выиграть, то на всю жизнь получаешь звание Непобедимого Исполина, даже если больше не участвовать.

У края поля мы натыкаемся на одного Старейшину-духовника в золотом халате и с карманным буком в руках. Азамат подходит к нему записаться на участие. Старейшина окидывает его странным взглядом, но записывает. Тут я замечаю, что нам кто-то машет из второго ряда, – это Старейшина Унгуц. Эге, и он сюда доехал. Однако важное мероприятие, похоже.

Мы садимся рядом с Унгуцем.

– Всё-таки выбрались, – одобрительно улыбается он. – Молодцы. И хорошо, подобающе одеты. Лизонька, хом наружу вынь, чтобы поверх шубы был... ага, вот так. Мужнин будешь в руках держать и тереть, это на удачу.