Разбитое окно - Джеффри Дивер

Вот тут-то и выяснилось, что Артур всего лишь попросил Адрианну помочь ему подготовить документы для поступления в университет. Он несколько раз приходил к ней в офис, расспрашивал об условиях приема, знакомился с чужими эссе, рекомендательными письмами. Жаловался на консультанта в его школе, мол, с ним каши не сваришь, а так хотелось поступить в хороший вуз. Просил никому не говорить о своей просьбе, особенно мне, – ему якобы было стыдно, что он не в состоянии подготовить документы самостоятельно. Так и получилось, что Адрианна пару раз прокатилась с Артуром в его «корвете» украдкой от меня. По ее словам, ей все еще было совестно, что поддалась тогда уговорам моего двоюродного брата и солгала мне.

– А когда Адрианна отошла в туалет или к копировальной машине, он воспользовался ее отсутствием и выпотрошил папку с твоими документами.

– Именно так и произошло.

Арт за всю свою жизнь мухи не обидел. Он просто не способен на это…

«Как бы не так, Джуди».

– Ты настолько уверен? – засомневалась Сакс.

– Увы. Закончив с Адрианной, я сразу позвонил Артуру.

Тот разговор почти дословно до сих пор звучал в ушах Райма.

– Скажи, зачем, Артур? Зачем ты это сделал? – начал он, не теряя времени на приветствие.

В наступившей тишине слышалось только дыхание двоюродного брата.

Артур сразу догадался, что речь идет о его давнем прегрешении, хотя годы минули с той поры. Он не стал спрашивать, как Линкольн узнал об этом, не счел нужным отрицать свою вину или притворяться, что не понимает.

Артур взорвался сердитой тирадой, словно дал себе волю и выплеснул наболевшее:

– Хочешь знать зачем, Линкольн? Ладно, скажу. Помнишь рождественский приз?

– Какой приз? – недоуменно переспросил Райм.

– Тот, что ты получил от моего отца за победу в викторине в рождественский сочельник, последний перед окончанием школы.

– Бетонный обломок от стадиона Стэгг-Филд? – Райм все еще находился в замешательстве. – При чем тут он? – «Какое отношение к предательству имеет дешевый сувенир, представляющий ценность лишь для нескольких людей?»

– Он предназначался мне! – выкрикнул Артур, словно испытывая смертельную обиду. – Отец назвал меня, своего сына, именем руководителя атомного проекта. И я знаю, он и дальше следовал бы логической цепочке. Рано или поздно он вручил бы мне этот камень в честь окончания школы или университета. Это был мой приз, мой подарок! Я мечтал о нем долгие годы!

Райм потерял дар речи. Он и его двоюродный брат, двое взрослых мужчин, по-детски выясняли отношения, как если бы не поделили книжку комиксов или шоколадку.

– Он отнял у меня вещь, которой я по-настоящему дорожил. И отдал тебе! – Голос Артура дрогнул, будто от слез.

– Артур, я просто дал правильные ответы на несколько вопросов. Это была игра!

– Игра? Дурная игра в канун рождественского сочельника! Вместо того чтобы распевать колядки и смотреть по телику «Эту чудесную жизнь», отец устроил долбаный урок! Ему плевать, что присутствующие не знали, куда деваться от неловкости и скуки. И никто не посмел возразить великому профессору.

– Господи, Арт, не моя вина, что дядя Генри вручил мне этот приз! Я у тебя ничего не крал!

Злой смех.

– Неужели? А если подумать? Может, и украл!

– Что?

– Линкольн, а тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, ты украл у меня… отца? – Он замолчал, тяжело дыша.

– Что ты несешь, черт возьми?

– Ты похитил его у меня! Тебе не доводилось задумываться, почему я никогда не бегал на университетских соревнованиях? Да потому, что он ходил болеть за тебя! То же самое в учебе. Ты сидел на его уроках в университете, помогал в научной работе. Как будто не я, а ты был ему сыном.

– Не говори ерунды! Я знаю, что тебя дядя Генри тоже приводил к себе на занятия.

– Единственного раза мне было достаточно. Он тогда так достал меня своими вопросами, что плакать хотелось.

– Дядя Генри со всеми так, Арт! Он заставляет тебя думать, подталкивает, пока не найдешь правильный ответ. Потому-то его и считали превосходным преподавателем.

– Но некоторым людям просто не дано найти правильный ответ. Я оказался недостаточно хорош, ведь сын Генри Райма должен претендовать на гениальность. Впрочем, это не имело значения, поскольку у него был ты. Роберт уехал в Европу, Мария осела в Калифорнии, но и после этого я не стал ему нужен. Он хотел тебя!

Не я, а ты был ему сыном…

– Я к дяде Генри в сыновья не напрашивался и тебя не подсиживал.

– Да неужели? Ты, значит, ни при чем! Невинный юноша! А не ты ли приезжал к нам в гости по выходным, когда – по чистой случайности! – меня не было дома? Не ты ли приглашал отца на свои соревнования? Да, приезжал и приглашал! Скажи-ка мне вот что: кого бы ты на самом деле предпочел в отцы – своего или моего? Твой отец когда-нибудь обхаживал тебя так, как мой? Когда-нибудь свистел и вопил, будто мальчишка, подбадривая тебя с трибуны стадиона? Когда-нибудь награждал своей наивысшей похвалой, одобрительно приподняв брови?

– Кончай туфту гнать, – сердито оборвал брата Райм. – У тебя возникли проблемы в отношениях с отцом, но я тут при чем? С какой стати ты решил отыграться на мне? Из-за твоей подлянки я не смог поступить в МТИ! Вся моя жизнь переменилась. Если бы не ты, все было бы иначе.

– Я могу сказать тебе то же самое, Линкольн. Я могу сказать тоже самое… – Сухой смех. – А ты хотя бы пытался наладить отношения со своим отцом? Что, по-твоему, чувствовал он, имея сына умнее себя во сто крат? Который только и делает, что убегает от него туситься с дядей? Ты хотя бы задумывался над этим?

Тут Райм с грохотом бросил трубку. То был их последний разговор. Несколько месяцев спустя, во время обследования места преступления, Линкольн получил травму, лишившую его возможности двигаться.

Если бы не ты, все было бы иначе…

– Так вот, значит, почему он ни разу не пришел навестить тебя после несчастного случая, – сказала Сакс.

Райм кивнул.

– Когда это произошло, меня потом на больничной койке только одна мысль донимала: не подмени Арт мои вступительные документы, я закончил бы МТИ, а затем, возможно, аспирантуру Бостонского университета, или пошел работать в полицейское управление Бостона, или переехал в Нью-Йорк чуть раньше или позже. При любом раскладе я бы вряд ли очутился в тот день на месте преступления в подземке, и…

Райм не договорил и замолчал.

– Эффект раздавленной бабочки, – заметила Сакс. – Незначительное событие в прошлом существенно изменяет будущее.

Райм согласно кивнул, зная, что Сакс восприняла эту информацию с сочувствием и пониманием и не станет морочить ему голову дальнейшими рассуждениями – мол, еще неизвестно, что лучше: сохранить способность ходить и вести нормальный образ жизни или превратиться в инвалида, зато, возможно, не стать таким высококлассным криминалистом – и вдобавок ее любовником.