Возвращение королевы - Линн Флевеллинг

Но все это Ки скрывал в тайниках своей души, понимая, что ей нужен сильный друг с ясным умом, а не слезливый нытик вроде придворных поэтов. Несмотря на все его старания, их разговор в ту ночь в гостинице все же был услышан посторонними ушами, и это тревожило Ки. Впрямую никто ни о чем не спрашивал его, но он видел, как компаньоны наблюдают за ними.

* * *

Аркониэль удивил Ки. Да, он все еще горевал из-за изгнания Айи, но, казалось, его отношения с Тамир никогда еще не были столь доверительными. Каждый день Аркониэль скакал рядом с ней, рассказывая о своих волшебниках, об их магии и о новой столице, строительство которой задумала Тамир. Она и раньше говорила Ки о том месте на западном побережье, которое явилось ей в снах, но теперь кое-что изменилось. Какая-то часть видения, дарованного ей в Афре, похоже, всецело захватила ее воображение, а Аркониэль с жаром поддерживал ее планы, несмотря на возможные препятствия к их осуществлению.

Трудности не пугали Ки. Он знал лишь то, что грусть исчезала из глаз Тамир, когда она говорила о новом городе, мечтая сделать его еще более великолепным, чем Эро. В такие минуты у нее было такое же одухотворенное лицо, когда она работала над новым рисунком для кольца или нагрудных лат. Она всегда становилась счастливой, когда собиралась создать нечто новое.

Аркониэлю пришлось много путешествовать, и с не меньшим увлечением, чем о магии, он рассуждал о сточных трубах и дренажных системах. Саруэль рассказала Тамир о городах Ауренена, о изобретениях, которые они использовали для вентиляции зданий и их обогрева. Ауренфэйе особенно много внимания уделяли всему, что относилось к купанию. Они выделяли для этого целые помещения, куда подводили нагретую воду, и устраивали там подъемные полы, обогреваемые снизу. В больших зданиях ауренфэйе строили купальни, в которых могла разом окунуться целая толпа народа. Они даже дела вели, не вылезая из воды.

— Ваш народ, наверное, только и делает, что купается, — с усмешкой заметила Уна.

— Да, купаемся мы чаще скаланцев, — сухо ответила Саруэль. — И не только ради чистоты, но и ради бодрости духа. Ванна с массажем и целебными травами весьма полезна для здоровья. По своему опыту могу сказать, что ауренфэйе не только пахнут лучше, но и здоровее других народов.

Никидес хихикнул.

— Ты хочешь сказать, что от нас воняет?

— Я просто говорю как есть. Тамир, когда ты начнешь строить свою новую столицу, ты, возможно, сочтешь полезным обеспечить купальнями всех ее жителей, а не только знать. Пошли своих строителей в Боктерсу, пусть поучатся их методам. В Боктерсе живут самые искусные мастера.

— Я бы и сама туда съездила, если там все похожи на Солуна и его кузенов! — пробормотала Уна, и несколько компаньонов согласно закивали.

— О да, — улыбнулась Саруэль. — Они даже среди ауренфэйе считаются исключительно красивыми.

— Я обязательно отправлюсь в те края, — сказала Тамир с легкой улыбкой. — Разумеется, для того, чтобы научиться строить купальни.

Все весело засмеялись. Все, кроме Ки. Он помнил, как Тамир смотрела на прекрасного ауренфэйе. Тогда он пытался не замечать этого, но сейчас, услышав ее шутку, испытал новый прилив бешеной ревности. Ки попытался изгнать постыдное чувство из сердца, но понимал, что очень скоро Тамир придется выбирать мужа, и с этим ничего поделать нельзя. Он попытался представить ее будущего мужа — и не смог. Но когда она смотрела на Солуна, ему хотелось вышвырнуть красавчика из комнаты.

«Я не могу даже поцеловать ее, — с отвращением к самому себе подумал Ки. — Какое же я имею право ревновать?»

Едва ли Ки мог всерьез участвовать в разговорах об архитектуре или теплых купальнях, но постепенно образ новой столицы захватил и его, особенно когда он слушал саму Тамир. Она уже придумывала не только защитные укрепления, но и сады и фонтаны. Разумеется, западная столица должна была получить и важное военное значение, на случай если бы им удалось решить вопрос торговых путей.

— Нужно найти способ проложить хорошую дорогу через горы, — размышлял вслух Ки, когда они на третий день пути разбивали лагерь на берегу реки, у подножия холма. — Думаю, это зависит от того, где именно появится город, но ведь там уже есть какие-то дороги. Я слышал, Коррут рассказывал о том, как они добирались до Афры. От Гедре до нашего побережья они добрались морем, но остаток пути проделали верхом.

— Да, там есть несколько троп, но они не годятся для торговых караванов, — сказала Саруэль. — К тому же перевалы открыты лишь несколько месяцев в году. И некоторые из них, наиболее удобные, до сих пор принадлежат ретха-нои, а они не слишком приветливы к чужакам — хоть к ауренфэйе, хоть к тирфэйе. Так что товары для продажи придется перевозить морем. А в обоих морях множество пиратов — зенгатийцы в Осиатском и разношерстные морские бродяги во Внутреннем. И конечно, кланам южного побережья придется в таком случае миновать пролив, что лежит ниже Райги, а он опасен даже в самую хорошую погоду. Но все равно это лучше, чем сухопутный маршрут.

— Нет, для торговли Скалы это не годится, — решила Тамир. — Я не хочу, чтобы новая столица была изолирована от всей страны.

Но даже при этих словах, заметил Ки, в глазах Тамир светилось мечтательное выражение, как будто она уже видела новый город во всем его величии, от сложной системы подземных труб до высоких башен дворца волшебников Аркониэля.

— Было бы проще и безопаснее добираться туда с севера, если бы не мешал перешеек, — сказал он.

— Ну, пока не нашелся способ убрать его, боюсь, нам никуда не уйти от плохих дорог или долгого опасного плавания, — засмеялась Тамир и повернулась к Аркониэлю. — Что скажешь? Может твоя Третья Ореска решить для меня эту задачу с помощью магии?

К удивлению Ки и всех остальных, Аркониэль задумался на несколько мгновений, а потом ответил:

— Об этом стоит подумать.

* * *

Тамир прекрасно видела, как страдает Ки, но ничем не могла помочь ни ему, ни себе. Шли дни, высокие горы остались позади, и Тамир снова начала отвлекаться от горьких мыслей, но по ночам они возвращались.

«Где твоя мать, Тамир?»

Вопрос оракула заставил ее похолодеть; там, в пещере, эти слова преследовали ее, а их значение выглядело еще более мрачным после признания Айи. Жрица не предложила Тамир ничего, кроме молчания, хотя в этом молчании ощущалось некое ожидание.

И все же, когда ее маленький отряд приблизился к повороту на Алестун, Тамир решилась. Она собрала всю свою храбрость, напоминая себе, что никто, кроме Аркониэля и Ки, не знает страшной тайны смерти ее брата или о том, что в башне старого замка живет гневный призрак.

— Я хочу остановиться на ночь в замке, — заявила она, когда впереди показался поворот дороги, уходящей к реке.

При этих словах Фарин вскинул бровь, а Ки посмотрел вопросительно, но больше, казалось, никого ее желание не удивило, разве что слегка.