Иной мир. Часть 4 - Никита Шарипов

— Вакши тоже эксперимент?

Спросив, я занялся отстрелом особо наглых паучков и за секунд пятнадцать продырявил четверых. Погрозив кулаком оставшимся, которые остановились и по которым сложно попасть из-за их выгодных позиций, опустил автомат и посмотрел на медведя. Тот, подтащив булдыган в килограммов триста весом, устало вздохнул и ответил:

— Да, вид вакши был экспериментом.

— Ага, верно, именно был, потому что кое-кто уничтожил всех ящеров. Вам, так понимаю, вообще пофиг, с кем воевать. Не результат интересен, а сам процесс. Последний вопрос, касающийся местных тварей: урлооки правда использовались берсерками как ездовые животные?

Давно, в другой жизни, нам с Боковым повезло убить тварь, зовущуюся урлооком. Именно повезло, потому что плана по её убийству мы не имели и все наши действия были импровизацией. Вспоминаешь те события и понимаешь, что всё могло быть иначе, сделай мы один неверный шаг.

— Использовались, но редко. Сахаши, или, по-вашему, урлоок, страшный зверь, и приручить его удавалось только самым выдающимся воинам, которыми могли быть только берсерки. Моя память хранит лишь несколько фрагментов, в которых фигурируют приручённые сахаши, которые подчинялись лишь своим хозяевам, а для остальных оставались смертельно опасными… Прости, человек, но я не могу рассказать тебе всего.

— Достаточно и того, что услышал, остальное сам додумаю. — Моё воображение без труда нарисовало урлоока, здоровенную зверюгу, в родственниках которой были как медведи, так и кошачьи. Этакая лютая смесь всех лучших качеств двух хищников, приправленная максимальной живучестью, лютой силой и поразительной скоростью. Чёрная смерть — вот как можно назвать урлоока, потому что если окажешь рядом с ним, то последнее, что увидишь перед забвением, будет промелькнувшая чернота. Садишь на зверюгу Харрора верхом и просто не можешь ни восхищаться. Хотел бы на это вживую посмотреть, да вряд ли когда-то удастся. Эх, размечтался…

Шагающий экскаватор вошёл в ущелье беззвучно, и мне тут же захотелось стать альпинистом экстра-класса. А ещё лучше будет обзавестись реактивным ранцем и взять резкий старт с приземлением где-то далеко, в безопасном месте, и чтобы там была охрана минимум из роты берсерков, всех как один похожих на Харрора.

Сравнивая паучиху с экскаватором, не промахнулся, такая же вальяжная, медлительная, осторожная. И такая же большая!

Перебирает ножками лениво, но неимоверно приближается, окружённая сотней с лишним детёнышей паучков. Зад паучихи красуется большой сферой-яйцом серого цвета с проступающими по всей поверхности бугристыми чёрными линиями. Уже хочется взорвать кокон, в котором ждут появления на свет много уродливых тварей, коими являются пауки. Неволей начинаю любить земных, абсолютно безобидных, паучков.

Сотни полторы в метрах до паучихи навскидку, отправляю в подарок гранату из подствольника и попадаю куда надо, в самую гущу паучат. Мамаша взрыва не почувствовала от слова совсем, хотя её наверняка угостило осколками. Несколько паучат остались лежать, и на них тут же накинулись голодные сородичи. Нормальная практика, поверженных съедают на месте, чтобы «добро» не пропадало попусту. И дались мы им? Пусть лучше себя жрут, а нас в покое оставят.

Оценив удобство позиции на небольшом уступе вертикальной сказы завала на высоте метров двенадцати-пятнадцати, я сказал:

— Урхарер, нам надо валить отсюда, и валить быстрее, иначе будем обедом членистоногих. Как насчёт того, чтобы забраться повыше? Оттуда я смогу стрелять более точно и быстрее. Высота зарешает, на основе многолетнего опыта говорю!

— Я не смогу забраться туда с тобой на спине. Сам осилишь подъём?

— Попытаться можно… — с сомнением сказал я, рассматривая стену, по которой придётся взбираться. — Высокий шанс, что сорвусь, обувь ни к чёрту, износилась вся, да и веса на мне многовато, налегке, быть может, и смог бы, но груженным не вариант. Только с тобой смогу, Урхарер, без тебя даже пытаться не вижу смысла, расшибусь.

Тонкий свист рассекаемого воздуха, и в гущу пауков ворвался камень размером с флягу. Артиллерия в лице Угрха начала обстрел, и первый же снаряд собрал неплохой урожай — пяток, а может, и больше пауков угрохал. Жаль, что в паучиху не попал.

— Ты понимаешь, что с этим комбайном нам нет смысла тягаться? — спросил я. — Челюсти видишь? Она тебя пополам перекусит, а меня целиком сожрёт!

— Это хелицеры, Никита.

— Да хоть хренохеры! — я начал впадать в неконтролируемый психоз. — Нам нужно валить, валить срочно! Толстый, ты понимаешь?

Второй камень, брошенный Угрхом, попал по паучихе, в одну из восьми конечностей, переднюю ногу, и перебил её. Жаль, что не оторвал.

Членистоногая тварь на агрессию ответила агрессией и показала, что имеет в арсенале кое-какое дальнобойное орудие — не сбрасывая скорости, развернулась и выпустила из задницы огромное количество непонятной субстанции, которая подобно туману заволокла всё ползучее воинство в считанные секунды и продолжила распространяться.

— Вот тварь, дымовую завесу поставила! — обозвав паучиху всеми известными мне матами, решился на то, что сказал Урхарер, примерился к скале и полез наверх. Осторожность — самое главное, торопиться в этом деле не нужно.

Первые пять метров дались легко, будто по стремянке взбираюсь, даже страха совсем нет. Дальше хуже, особенно после того, как вниз посмотрел. Начинаю понимать, что ситуация из рядовой опасности постепенно перетекла в опасность крайнюю, смертельную, трудно решаемую. Всё, что происходило до, теперь отступило, будто не странствие с постоянным нахождением вблизи смерти это было, а безобидная прогулка. Вот сейчас да, сдохнуть так же легко, как в туалет по малой нужде в кусты сбегать, при условии, что кусты кругом.

Десять метров, и можно отдыхать, руки свинцом налиты, ноги гудят от напряжения, спину ломит, плечо стонет. Старые и новые раны, которые были будто вчера, покоя не дают. Стою на узком, сантиметров пятнадцать шириной, уступе, прижавшись спиной к холодному камню, и пытаюсь уговорить себя на последний рывок. Нужно-то всего на три метра подняться, чтобы встать ногами на широкий, больше метра, уступ, и тогда можно будет выдохнуть и заняться пауками, которые в завесе, выставленной паучихой, мелькают тут и там. Мало, очень мало расстояния осталось, скоро орда членистоногих сметёт Урхарера, а затем и до меня доберётся.

Что-то серебристое и стремительное было замечено боковым зрением. Кто-то стреляет, и стреляет по нам. Но кто и чем? Почему не слышно никаких звуков?

— Никита, бойся выстрелов паутиной, она приклеит тебя к камням и парализует…

Урхареру можно сказать спасибо за предупреждение, хотя толку от него мало, потому что я уже всё, двигаться не способен, приклеило паутиной намертво, круче эпоксидки и космофена, шевелиться невозможно, всё тело приятным теплом наливается, парализующий токсин, находящийся в паутине, работает быстро.

Сколько секунд или минут прошло, не понял, но зато почувствовал пауков, подобравшихся слишком быстро. Не вижу их, не слышу, но отчётливо понимаю, что сейчас меня будут жрать заживо. Урхарера, уверен, уже доедают…