Всем поровну - Александр Громов

– А вы попробуйте, – посоветовал я.

Максютов опять закряхтел и заворочался, а я с нарастающей отчаянной злостью подумал, что, с его точки зрения, веду себя совершенно неприлично. Ну в самом же деле! Такая строптивость подчиненного даже обидна. Он крепко знает, что я его человек – обязан ему и лично предан. И оттого не хочет грубо ломать меня, тратит время на дипломатию. Он рассудил, что при должной обработке я сам пойду ему навстречу.

Что ж, я тоже рассудил.

Ему обязан только я. Настька ничем ему не обязана. Впутывать мою дочь в эту историю он не имел права. Во имя чего бы то ни было.

– Помоги мне, Алеша, – тихо попросил Максютов. – Знаешь, сколько сук ждут не дождутся, чтобы я оплошал? И кому мы с тобой надобны без Монстра? Хотя бы ради себя помоги. Пока Монстр еще жив, мне нужен решительный успех, чтобы по меньшей мере удержать позиции. Кто ты без меня? Покачусь я – покатишься и ты, можешь не сомневаться. Будешь рад тянуть лямку где-нибудь в Уссурийске. А так… да мы же всех сук возьмем к ногтю, понимаешь?

– Да, – сказал я. – Монстром можно убить, Монстром можно спасти… как там дальше? Полки повести, кажется?

– Это уже твои вольные выдумки… Так ты согласен, Алеша?

– Нет.

– Опасность не так уж велика. Я бы сам пошел, будь у меня твои свойства и полное взаимопонимание со слабоумным ребенком, – к сожалению, у меня нет ни того, ни другого. Но старый Носорог умеет быть благодарным.

– Не тратьте зря времени, Анатолий Порфирьевич. Я не согласен.

– Зря, Алеша. – Максютов вздохнул.

– Наверное, зря, – согласился я. – Но не могу.

– Ну что ж…

Я с каким-то болезненным интересом ждал, что последует за этим «ну что ж». Из-за спины, где в машине Максютова, как положено, прозябали аптечка и огнетушитель, он достал маленький плоский ноутбук, щелкнул выключателем, извлек из внутреннего кармана дискетку, воткнул в дисковод и, потыкав в клавиши, положил ноутбук мне на колени.

– На, полюбопытствуй.

Сначала я ничего не понял. Это был фильм, черно-белый, плохого качества и очень темный. Я не сразу сообразил, что чернота на экране вызвана тем, что съемка велась ночью.

Какая-то помойка… И две приближающиеся фигуры – мужские, рослые, в мешковатых куртках. Свет цепочки фонарей бьет им в спину, видны только силуэты.

Кто такие?

Изображение покачивалось и подергивалось – снимали явно не с треноги.

Фигуры приблизились вплотную.

– Козел, – сообщил один другому, явно провоцируя оператора.

– Типичный, – согласился второй. – А машина у него ничего, стильная. Как думаешь, даст покататься?

– Хорошо попросим – даст, – высказал мнение первый.

И – немедленно – ответ обоим:

– Отойдите, ребята. Не до вас.

Я вздрогнул. Ответом был мой собственный голос, глуховатый и немного бубнящий, будто в чем-то резонирующий. Ясное дело, в чем!.. В моем черепе!

Я узнал время и место действия. Ноябрь прошлого года, ночь, свалка возле Строгинской поймы. Я был там после беседы с Максютовым, сосватавшим меня на «Зевс». Наверное, был и после, до визга поругавшись с Машей, весь в расстроенных нервах, взбешенный… Но ведь я же не помню этого! Не помню!

Ластик!..

Вот что я, оказывается, стер.

– О! Он грубит! Ты слышал? Нехорошо.

– Невежливый…

– Придется научить, а? Как полагаешь?

– Ох, придется…

Что случилось тогда? Вспомнить, скорее!.. ЧИППИ! Нет… Ластик надежен.

Сейчас я увижу, что случилось.

– Уходите, ребята, – глухо забубнил я. – Даю три секунды. Не доводите до греха.

Тускло блестит лезвие финки в свете дальних фонарей, тянется к «камере».

– Смотри, он крутой! Угрожает!

– Мальчик, подари нам свой пальчик…

Ну, ясно. Без моих папиллярных линий им не включить зажигание и не перекодировать идентификатор. С некоторых пор многие жертвы грабежей страдают беспалостью.

Бах! Бах!

Два выстрела – внезапным громом. Впору вздрогнуть. Первый, очевидно, сделан в туловище, второй в лицо. Резко откидывается голова, темный силуэт медленно валится навзничь. Пули «гюрзы» прошли навылет, иначе грабителя отшвырнуло бы назад. Второй убегает по направлению к шоссе. Прицельная планка находит его спину, плавно ползет вверх к голове.

Бах. В затылок.

Я попал, и почти наверняка пуля вырвала лобную кость, однако человек пробегает еще два шага, прежде чем упасть. Он очень хотел убежать от меня… очень.

Бах. Бах. Бах. Бах.

Одному. Второму. Одному… Второму… Они дергались, когда пули дырявили их тела.

Сволочи!

Я прыгаю в машину. Резкий старт. Машина скачет по мусорным кучам, таранит кусты, идет юзом по раскисшему грунту, выносится на трассу…

Все. Экран гаснет. Конец фильма.

Так вот что я захотел стереть.

И стер.

– Откуда это? – глухим, как в фильме, голосом спросил я, возвращая Максютову ноутбук. Он вынул дискету, аккуратно выключил его и забросил за спинку сиденья.

– Видишь ли, Алеша, на это наткнулись совершенно случайно, когда ты лежал в чип-коме. Ну, тогда, когда тебе ставили новый чип для программы «Зевс», будь она неладна… Понимаешь, чип-ластик не форматирует диск, если уместна такая аналогия, он всего лишь стирает маркеры. Информация не уничтожается вот так, сразу, она какое-то время, иногда довольно долгое, продолжает храниться в височных долях, но становится недоступной… без посторонней помощи. Нашими чипологами наработаны кое-какие методики, Алеша. И когда мне сказали, что ты недавно пользовался ластиком, я приказал поискать те страницы твоей жизни, которые ты так хотел забыть. На всякий случай. И поверь мне, я отнюдь не собирался демонстрировать тебе это. Ты сам меня вынудил. Между прочим, дело об убийстве тех двоих еще не закрыто.

Я молчал.

Так вот почему у Максютова, не говоря уже о Первом Шефе, нет чипов…

– Решай, Алеша, – мягко произнес Максютов. – Решай. Тебе жить. Если хочешь знать мое мнение, я тебя не то чтобы одобряю… но понимаю. Лично я думаю, что расстрелять на помойке двоих подонков – не такое уж большое преступление. Кстати, неплохая стрельба, учитывая твое состояние… Аффект был, да? Холодная ярость? Это я понимаю и готов сделать шаг тебе навстречу. Взамен на шаг с твоей стороны. Все останется между нами, и поверь, я вовсе не хочу тебя сдавать. Ты не спеши с ответом, Алеша, ты подумай…

Откуда-то из-под себя он извлек бутылку «Золотого кольца» и пластмассовый стаканчик.

– Хочешь?