Республика Святой Софии - Ольга Кузьмина

Как следствие, в это время начинает формироваться новое отношение новгородцев к своему владыке — происходит ослабление его авторитета во всех слоях городского общества. Бояре уже позволяют себе беззаконные действия без оглядки на архиепископа, а простые горожане перестают видеть во владыке своего заступника и вершителя справедливого суда в Новгороде.

После смерти Евфимия II архиепископом в Новгороде по жребию был избран Иона, игумен монастыря Святого Николы из Неревского конца. «И вси священници и весь народ, Великый Новъгород, прославиша Бога и възрадовашася, и скоро шедъша посадник, и тысячкыи, и стареишии людие и весь Великый Новъгород в Неревьскый конец, в манастырь к святому Николе, и взяша раба Божия святого Николы игумена, благоумнаго, и смиренаго и нищелюбиваго Иону, и въведоша его в церковь святыя Софии честно на владычьство, и посадиша его в полате; в той день благ, и светел и радостен в славу Богу»[952].

Биография Ионы дошла до нас в двух вариантах: краткая история его детства в Новгородской четвертой летописи («поведа нам сам государь архиепископ Иона»[953]) и пространная — в «Повести об Ионе архиепископе новгородском», созданной в Новгороде на рубеже XV–XVI вв. Летописный вариант, хотя и очень короткий, насыщен бытовыми подробностями и производит впечатление записи со слов владыки.

Иона (в миру Иван) родился в Новгороде, в семь лет потерял родителей и был взят на воспитание некой вдовой Натальей, «матере Якова Дмитреевича Медоварцове, а Михайлове бабе»[954].

Уважительное именование сына Натальи по имени и отчеству свидетельствует о знатности этих людей. В двинских грамотах рубежа XIV–XV вв. упоминается боярин Яков Дмитриевич, а в новгородской летописи под 1445 г. описан подвиг воеводы Михаила Яковлевича во время похода новгородцев на Югру[955]. Воевода Михаил вполне мог быть сыном Якова Дмитриевича. Вероятно, что и сам Иван был родом не из простой семьи, раз его взяли на воспитание бояре. Возможно, родственники Ионы жили в Неревском конце, поэтому Иона и стал со временем игуменом кончанского монастыря Святого Николы.

Наталья озаботилась обучением своего воспитанника, отдав «на учение грамоте диякону». В период ученичества Иван повстречал некоего юродивого (в «Повести» — Михаила Клопского), который предсказал ему будущее архиепископство. Повзрослев, Иоанн удалился в Отенский монастырь и там принял постриг с именем Ионы. Обитель эта была основана в начале XV в. в 50 верстах от Новгорода. После смерти основателя монастыря — игумена Харитона — Иона был избран настоятелем обители. Со временем он приобрел известность в Новгороде. Избрание Ионы на кафедру архиепископа произошло, когда он уже был в пожилом возрасте. Вероятно, незадолго до своего избрания в архиепископы Иона стал игуменом в Никольском монастыре Неревского конца. В благодарность высшим силам за «доверие» владыка построил церковь Святого Николы не в городе, а в своей прежней обители — «в Отне пустыни»[956].

В год избрания Ионы новгородцы обменялись посольствами с королем Казимиром и приняли к себе «на пригороды» литовского князя Юрия Семеновича. В то же время отношения Новгорода с Москвой оставались доброжелательными. В следующем году Иона отправился на поставление к митрополиту в Москву. Вместе с владыкой к великому князю отправились представительные послы: «посадник Новгородчкых Федор Яковлич, Иван Офоносович, а с владыкою боярин, тысячкый Василей Олександрович Казимир, а от житьих послы: Офонос Микулинич Кукас, Киприян Арзубьев»[957].

Судя по летописи, посольство было успешным: «Честно его архиепископа Иону чествоваша митрополит Иона, и князь великый Василей Васильевич, и его дети и его бояре князя великого; с честию великою архиепископа владыку Иону и послов Новгородчкых и его бояр отпустиша скоро в Великый Новгород в дом святей Софии премудрости Божия»[958].

Великая честь, оказанная новгородскому владыке, объясняется шатким положением митрополита Ионы, который был избран на соборе русских епископов, а не поставлен в Константинополе. Не во всех русских землях это избрание было воспринято как законное. В том же 1458 г. в Риме был поставлен на литовскую митрополию ученик Исидора Грека — Григорий. Обеспокоенный этим московский митрополит созвал русских иерархов и потребовал от них заверений в отказе от сношений с литовским митрополитом. Была даже составлена соборная грамота русских епископов в верности митрополиту Ионе[959]. Новгородский архиепископ на соборе отсутствовал, но, учитывая его недавний приезд на поставление, можно предположить, что он подтвердил верность московскому избраннику. Летопись Авраамки, написанная владычным летописцем, называет Иону митрополитом «Кыевьскым всея Руси», то есть признает легитимность его избрания. То, что новгородская церковь признала нового митрополита, подтверждает и послание митрополита Ионы новгородскому владыке в феврале 1459 г.: «А тобя, своего сына, о том же благодарю и благославляю, чтобы еси, по своему к Богу, и по святых правил законоположению и повелению, и по обету и исповеданию, в своем поставлении… святей православной христианьстей вере стал и попечение имел крепко»[960].

Кроме того, в это время в Новгородско-Софийскую редакцию Кормчей была внесена статья, обосновавшая существование автокефальных церквей. Полностью умалчивая о бедствиях, постигших Сербскую и Болгарскую церкви, эта статья утверждала новую для Русской православной церкви мысль о необязательности подчинения Константинопольскому патриарху и способствовала укреплению нового самостоятельного статуса Русской митрополии.

Вернувшись из Москвы, Иона ввел в Новгороде почитание Сергия Радонежского. Владыка на свои средства поставил церковь «на вратях» во имя московского святого[961]. Этим архиепископ как бы продемонстрировал готовность Новгорода к миру и согласию с Москвой.

К московскому святому Сергию Радонежскому в Новгороде было особое отношение. Между Новгородом и Троице-Сергиевым монастырем уже давно существовали договорные отношения, на которые не влияли даже войны с московскими князьями. Сохранилась жалованная грамота Великого Новгорода Троице-Сергиеву монастырю на беспошлинный провоз товаров по Двине, в которой особо оговаривалось, что если «будет Новъгород Великии с которыми сторонами не мирен, а вы (двинские бояре. — О.В.) блюдите монастырского купчину и его людей, как своих, занеже весь господин Великии Новъгород жаловал Сергиев монастырь держать своим»[962].