В лабиринте тайн - Алла Соловьева

– Елизар! – Чувствуя, что наворачиваются слезы, я бросилась к решеткам.

Ноздри парня едва заметно вздрогнули. Почувствовал нас? Длинные густые ресницы затрепетали. Он медленно открыл глаза. Какие же они красивые! Никогда не привыкну к этому волшебному, топящему в сапфировой глубине цвету. Он смотрел мутным потерянным взором, словно дезориентирован и ничего не может понять.

– Отойди, Злата, – тихо попросил вставший справа от меня Марк. В его интонации скользнула боль.

Боясь вдохнуть, я шагнула в сторону. Ланбин буравил взглядом клетку. Если не ошибаюсь, адские ловушки мракауров только так и можно отпереть. Раздался скрежет. Толстые прутья решетки медленно поползли вверх. Не дожидаясь, пока она раскроется полностью, я рванулась внутрь и обхватила мощную шею.

– Елизар… мы пришли за тобой, – всхлипнула я.

Дрожащие пальцы коснулись густых волос, на секунду зарылись в них, спустились вниз, пробежали по точеным скулам, коснулись груди, снова вернулись к лицу. Я исступленно ощупывала его, словно хотела удостовериться, что он материален. Взгляд Тагашева медленно сфокусировался на мне, затем на Марке, стал непонимающим, изумленным.

– Злата?! – Будто желая обнять меня, Тагашев дернул руками. Цепи звякнули. – Марк?! – Потрескавшиеся сухие губы скорее шевельнулись, чем что-то произнесли.

– Привет, бывший несбывшийся ведущий Охотник! – Ланбин вошел в клетку. – Выглядишь фигово! – сообщил он. – Сейчас мы избавим тебя от браслетов. – За нарочито бодрым тоном парень пытался скрыть боль, но лицо выдавало его эмоции. Марк закусил губу. – Я рад, что с тобой все в порядке, – чуть тише добавил он и сосредоточился на оковах.

Снова послышался писк. Массивные наручники над головой Елизара щелкнули. Тяжелое обмякшее тело едва не свалило меня на пол, но Марк, не позволяя упасть, успел подхватить брата. Оттеснив меня в сторону, он осторожно посадил его на пол клетки. Широкие плечи Елизара опустились, расслабленно прижались к металлической стенке. Он тихо застонал.

– Ему нужна кровь. – Выдавая волнение, голос предательски сорвался.

– Помоги разрезать скотч, а то я тут столько слоев намотал, – сказал Марк и поднял испачканную кровью футболку. – Только аккуратно, у тебя руки дрожат.

Выбросив когти, я удивилась. Щита нет, и, кажется, я снова могу трансформироваться. Заостренный серебряный кончик подцепил краешек липкой ленты, надрезал край. Схватив пакетик, я начала снимать с трубочки пленку, но пальцы будто распухли, подрагивали и не слушались.

– Давай я. – Ланбин отобрал упаковку, а через секунду присел на корточки и поднес трубочку к губам брата. – Нам придется побыть здесь, пока он хотя бы немного не наберется сил. Времени у нас мало, но, думаю, около получаса все же есть.

«Этого недостаточно», – подумала я, машинально потянувшись к заледеневшим плечам. Надо же, совсем не замечала, что здесь холодно. Я пожирала взглядом Тагашева, с болью смотрела на спутанные волосы, красивое, но изможденное лицо, темные, будто прилипшие ко мне глаза. Он словно впитывал меня взглядом, не верил, что я здесь, спрашивал: «Как ты попала в этот ад? Зачем пришла?..» Рад видеть? Нет! Судя по лицу, больше всего на свете он хотел бы, чтобы я оказалась за тысячи миль отсюда, лишь бы была в безопасности. Глядя на меня, Елизар почувствовал запах донорской крови и сморщился. Он торопливо облизнул губы, но пить не стал. Подняв руку, схватил Марка за предплечье и перевел на него взгляд:

– Зачем ты привел ее сюда, Марк? Как вы пробрались? Ты понимаешь, что отсюда не уйти?

По тону стало понятно, что слова дались Тагашеву нелегко, но в темных глазах проскользнули страх и бешенство одновременно. Я даже подумала: будь он на ногах, встряхнул бы брата, как гнущуюся от яблок яблоню.

– Считай, что убийственный взор достиг цели и заставил бояться, – ничуть не смутился Ланбин, но в его тоне слышалось тепло. – Давай ты попьешь, придешь в себя, мы решим, как отсюда выбраться, и попытаемся выжить. А если получится, будешь отчитывать. – Марк настойчиво поднес трубочку к губам брата.

На мгновение Елизар прикрыл веки, будто надеясь, что, когда откроет их, мы бесследно испаримся, затем тяжело вздохнул. Излюбленная непроницаемая маска накрыла красивое лицо. Он отобрал у Марка пакет и безмолвно предложил мне. Отрицательно мотнув головой, я робко подошла, присела рядом и прижалась к боку узника. Несмотря на холод в подземелье, он, как всегда, горячий. Его тепло вливало живительные силы, разливалось по телу, проникало в кончики пальцев. Я старалась не думать о том, где нахожусь и что таится в глубине коридора. Это трудно. Обоняние не привыкало, запах крови обжигал нос, но близость Тагашева успокаивала. Не глядя на Елизара, я изучала носки ботинок. Он злится, но это вполне естественно. Елизар предпочел бы умереть, чем знать, что мы подвергали себя опасности из-за него. Думать, как выжить, тоже не хотелось. Судя по сгусткам телекинетической энергии, на поверхности тучи сгущаются. Такое впечатление, что возле замка собралось больше половины мракауров из Закрытого города. Я вздохнула. Раздался тихий стук поставленных на пол пустых пакетиков.

– А наверху оживленно, – тихо проговорил Елизар.

– Не то слово, – согласился Ланбин.

Способность Елизара чувствовать силу мракауров очень похожа на мою, но она мощнее, и брат об этом знает.

– Я все еще жду ответа, Марк. – Тагашев повернулся к парню. – Как вы сюда пробрались?

– Было сложно, но левитация и костюм с принием здорово помогли, – тихо сказал Марк. – Я прорывался с боем. А как шла Злата – не знаю. Мы пробирались по отдельности, а встретились в холле замка.

Тагашев вздрогнул:

– Ты позволил ей идти одной?

– А какая разница, как мы пришли? – Ланбин странно покосился на меня и ткнул ботинком в высвечивающуюся в темноте стенку клетки. – Половину пути к Закрытому городу она вообще шла одна, – бесстрастно произнес он.

Тагашев быстро взглянул на меня:

– Это правда?

– Неужели забеспокоился, Елизар? – не дал мне вымолвить слова Марк. – А когда шел к Виктору, о чем думал? – Теперь в его тоне слышалось осуждение. – Два месяца Злата была похожа на тень, а потом почувствовала, что тебе угрожает опасность, и ночью просто ушла из дома! Я искал ее по приказу Николая. Хочешь, я расскажу, в каком состоянии я ее нашел? Или поведать о том, как, узнав, что ты здесь, я решил, что тебе не помочь, а она…

– Хватит, Марк! – резко оборвала я.

Мне не хотелось, чтобы Тагашев узнал, что мне пришлось пережить, не хотелось выглядеть несчастной жертвой. Я не желала, чтобы он испытывал вину и чувствовал себя чем-то обязанным. Шла сюда совсем не за этим, и знаю, что даже если нам и удастся выбраться, то в наших отношениях ничего не изменится. Елизар не сделает ни шагу в мою сторону. Обида и боль захватили с новой силой. Но я уже смирилась: давно и безжалостно, как чахлые ветки, обрубила мечты, обрезала надежды, отсекла веру, собрала все в большой костер и благополучно сожгла. Конечно, осталось сильное чувство, избавиться от которого я не в силах. Но единственное, что я могу, – заморозить сердце и превратить его в застывший осколок льда, ведь в замороженном состоянии боль чувствуется не так сильно. Но и об этом думать не стоит. Не проще ли жить одним мгновением: одним словом, одним поступком, одним действием? В данный момент я наслаждаюсь близостью Тагашева, не знаю, что будет через пять минут, и беспокоюсь только за наши жизни. Объяснять что-то Марку или спорить с ним совсем не хотелось, но и позволять ему вскрывать раны – тоже. Смутившись и стараясь выглядеть непринужденно, я сменила тему.