Ученье - свет, а богов тьма - Юлия Жукова

– А что же ты ничего не ешь, дорогой? – интересуется матушка, наворачивая мясо с Араватовой тарелки.

Над Араватом в воздухе проскакивают электрические разряды.

– Наверное, потому что уступил тебе свою порцию, – цедит он.

– А что же слуги тебе еще не принесут? Неужто ты не произвел на них достаточно сильного впечатления? – сладким голосом продолжает Ийзих.

– Полагаю, что Азамат их распустил, – выкручивается Арават. – А вот с каких это пор ты с богами якшаешься?

– Да с лета примерно, – как ни в чем не бывало ответствует матушка. – Тебя, что ль, завидки берут?

– Меня-то ничего не берет, а вот тебя как бы не взяли… на ужин.

– Ой, уж ты будешь горче всех горевать, – усмехается матушка. – Да только боги-то у нас покраше тебя, и мне на коврик у двери не указывают, как некоторые.

Арават сморщивает все лицо в гримасу неверия:

– Ты смеешь жаловаться на мое обращение? Я тебя подобрал с рыбной помойки, отмыл, накормил и в доме поселил – и ты еще претензии предъявляешь?!

Ийзих методично пережевывает очередной кусок, потом поворачивает голову и долго смотрит на мужа.

– Мне на той помойке было весьма неплохо, – изрекает она. – И еда у меня была, и крыша над головой, а богатств твоих несметных я все одно не видела, да и не нужны они мне. Заслуга твоя единственная, что ты мне такого сына подарил. А все что ты руками да словами умеешь – и волоска с его головы не стоит.

Арават краснеет и надувается. Азамат принимается жестикулировать матери, чтобы прекратила его злить, но ее так просто не проймешь.

– Вообще-то у нас два сына, – с едва сдерживаемым возмущением напоминает Арават. – Или я чего-то не знаю?

– Два, два, – успокаивает его Ийзих. – Да только тумаков за двоих один получал.

– Ну вот что, Ийзих, – не выдерживает Арават. – Ты хочешь мне что-то сказать – так говори в лицо, а не ходи вокруг да около!

Ийзих задумчиво откусывает ореховой лепешки.

– Я уж сколько раз говорила, да только у тебя на ушах сапоги надеты. Вот как разуешь, так и скажу.

– Я весь внимание, – цедит Арават.

Ийзих так же вдумчиво запивает лепешку чаем, потом разворачивается всем корпусом и пронизывает Аравата испепеляющим взглядом.

– Ты мне что про Азамата наплел, старый олух? Ты мне зачем сказал, что у него ни рук, ни лица нет? С какой ты стати взял, что он видеть меня не хочет? Давай ври быстрее, если за девять лет не придумал отговорку!

Мы с Азаматом переглядываемся. Он прикрывает голову руками, мол, ну Арават и вырыл себе яму…

– Я… – мнется Арават. – Ну… В общем… Чтобы ты мне не помешала.

– Это как же? – совсем по-азаматовски поднимает брови Ийзих.

– Я хотел Азамата с планеты услать, э-э, в воспитательных целях. Но ты ж страшная баба, я знал, что ты за него и мне, и всему Совету глотки перегрызешь. Вот и сказал тебе, чтобы отбить охоту. И всего-то преувеличил чуть-чуть…

Ийзих встает из-за стола с таким видом, как будто готова прям сейчас и перегрызть, но тут уже Азамат подскакивает и принимается ее успокаивать.

– Ма, ну не кипятись, все позади, это ж когда было-то, теперь-то все хорошо, не переживай так…

Матушка постепенно теряет убийственность во взгляде и оборачивается к Азамату.

– Да что б ты понимал! – выдавливает она неожиданно ломающимся голосом. – Я девять лет думала…

Потом отмахивается, утирает скупую женскую слезу и хлопается обратно за стол.

Арават молча разворачивается и двигает напрямую к двери, но на пути у него вырастает Алтонгирел.

– Куда собрался? – не очень приветливо спрашивает он.

– Прочь отсюда. Я с этой стервой не могу в одной комнате находиться.

– Стерва – не стерва, а твоя законная жена, – напоминает Алтонгирел. – Никто тебя за бороду не тянул на ней жениться, теперь уж поздно удирать.

– Что, ты меня силком удерживать собрался? – кривится старик, прикидывая свои силы против духовника. Тот хоть ростом пониже, но молодой и крепкий.

– Зачем против труса сила? – усмехается Алтоша. – Достаточно припугнуть.

– Ты кого трусом назвал?! – рявкает Арават, мгновенно становясь малиновым от ушей до кончика носа.

– Того, кто собственной жены боится, – бросает ему в лицо Алтонгирел.

Арават раздувает ноздри, но ответить тут нечего – и правда ведь жены побоялся.

– Ты ее в молодости не знал, – наконец выдавливает он жалкую отмазку.

– Нет, – соглашается Алтоша. – Я зато знаю, что ты женился на ней не по расчету.

– Как это не по расчету? – встревает матушка. – Ты глаза-то разуй! С чего б еще он на мне женился?

Алтонгирел загадочно улыбается, а Арават вдруг теряет весь свой праведный гнев.

– Я собирался по расчету, – как-то виновато говорит он. – Меня и отец всегда наставлял, что жену надо в трезвом уме выбирать. Но вот же шакал меня занес в эту деревню… Я такой бешеной бабы в жизни не видал, да еще чтоб язык так был подвешен. Вот тебе и трезвый ум.

Матушка находит взглядом меня и кивает, повернув голову набок, мол, вона как, оказывается.

– То-то Азамат все удивляется, что мы с Лизой так ладим хорошо, – замечает она. – Ладно уж, старый паразит, иди сюда, ешь свое мясо, я тебе оставила.

– Я с тобой из одной плошки есть не буду, ты туда яду напускала, – ворчит Арават, тем не менее пробираясь на диван к Ийзих.

– Ты поговори у меня, еще с ложечки при всех накормлю.

Арават кроит кислую мину, отламывает кусок лепешки, брезгливо мочит его в мясном соусе и принимается есть.

Азамат расплывается в неприлично счастливой улыбке, глядя на своих родителей, и несколько секунд так и сидит с осоловело-блаженным видом. Потом все же берет себя в руки и фокусирует взгляд на Алтонгиреле, который как ни в чем не бывало вернулся за стол и только время от времени неуверенно косится на него. Азамат благодарно кивает. Это внезапно вызывает на лице Алтоши очень необычное для него выражение – удивления, радости и легкой гордости, как будто его впервые в жизни похвалили. Азамат усмехается и качает головой.

– Я тебе всегда говорил, что ты отличный духовник, – негромко поясняет он свою пантомиму.

Алтонгирел быстро отворачивается в тарелку, так что его лицо оказывается завешено волосами.

Идиллию нарушает звонок Азаматова телефона, судя по мелодии – из ЗС. Муж подрывается и выходит, чтобы никому не мешать разговором (да, именно так, а не чтобы ему не мешали, это же Азамат, ну и что, что Император и дела государственной важности). Впрочем, мешать-то особо некому: Ийзих с Араватом на окружающий мир плевать хотели, Алтонгирел занят своими мыслями, дети, поняв, что представление окончено, вытягивают из Эцагана подробности расследования недавно раскрытых крупных краж. Эцаган морщится каждый раз, как дело доходит до сбора улик на месте преступления, потому что у свежеподготовленных полицейских пока очень плохо с представлениями о стерильности.