Внешний враг - Владимир Перемолотов

Тот поскреб голову, прикидывая.

— Да лет семь назад… Тоже вот ушел так…

Исин понял это как упрек и молча бросил ему золотую монету. Хозяин равнодушно посмотрел на то, как она катится и сказал:

— Да зачем она мне? Вы бы мне лучше дерево срубили…

— Обойдешься, — злорадно ответил Избор. — А зима придет — потерпишь… Сколько ее той зимы-то?…

Гаврила удивился:

— Ты что ли цену золоту не знаешь? Да тебе за эту монету весь лес кругом не то что повалят, а зубами выгрызут! Ты только людей найди — на сто лет вперед дровами запасешься.

Он посмотрел в небо, отыскивая дождь, но небо обрадовало своей голубизной.

— Кстати, люди-то тут есть близко?

— Откуда ему знать, ели он носа отсюда не высовывает? — ответил воевода за хозяина.

Гаврила не ответил Избору и посмотрел на бессмертного.

— Когда сюда шел, то деревеньку проходил, — сказал тот. — Там она, у реки была.

Он показал направление.

Гаврила кивнул и пошел через двор. Дойдя до калитки он опять остановился. Хозяин остался в дверях и смотрел им в спины.

— А может тебе с нами? — вдруг предложил Масленников. — К людям… Новости заодно узнаешь…

Бессмертный не ответил, а просто отступил в глубину комнаты.

— Э-э-э-э, — махнул рукой Избор. — Горбатого могила исправит… Пошли отсюда.

— Какая могила? — удивился Исин. — Ты чего? Он же бессмертный…

— Хоть и бессмертный, а дурак. Дураком и помрет…А дураком помирать хоть через сто лет, хоть через тысячу все равно обидно… Конец у всех один будет — могила.

Гаврила сбросил жердь, что загораживала проход.

— Да. Выживут его люди с этого места. А кто побойчее найдется, так выведет в лес подальше и зарубит, для себя место освободит.

Они говорили на ходу, стараясь уйти подальше от этого места. Исин, шедший последним поотстал.

— Что он там? — не останавливаясь обернулся Гаврила.

— А пес его знает… Исин!

Остановившись перед кустами Избор помахал рукой. Хазарин в ответ тоже махнул рукой, мол, идите и присел у чудом оставшегося на краю поляны пенька.

— Ну?

Гаврила вернулся и посмотрел через Изборово плечо.

— Чего он там?

Избор ничего не сказал и Гаврила сам увидел, как хазарин порывшись в мешке достал искрящийся светом камень и поколебавшись добавил к нему еще парочку поменьше. Он еще посмотрел на солнце, и повернул их так, чтобы блеск долетел до глаз хозяина избушки.

— Зачем?

Избор замялся.

— Зачем? — повторил Гаврила.

— Жалко же, — сказал хазарин. — Жалко же дурака. Может хоть жадность его из дома выгонит?

— Если уж его холод и голод из дома не гонят, то уж жадность… — с сомнением покачал головой Избор. — Нет. Я не верю…

Из-за кустов они видели как фигура хозяина то появляется, то пропадает в дверном проеме. Их он уже не видел, но камни блестели так, что не заметить их было нельзя. Они стояли, пока не устали ноги, но он так и не вышел из дома.

Гаврила оглянулся на избушку.

— Трус.

— Дурак, — возразил Исин.

— Скорее и то и другое… — примирил их Избор.

За полянами опять пошел лес, потом болото и Гаврила понял, почему до сих пор до бессмертного никто не добрался.

После болота, когда они выливали воду из сапог Гаврила мрачно сказал:

— Нам про это молчать надо…

— Почему еще? — легкомысленно спросил хазарин. — Для себя сберечь надумал?

Гаврила даже не стал оправдываться.

— Что бы хуже не было… Это еще тихий человек, а представьте, что на этом месте какая-нибудь сволочь угнездится, да в князья выйдет?…

Никого не встречая они шли целый день.

К людям они вышли аккурат к закату. Деревенька, о которой им рассказывал бессмертный, за это время разрослась и стала городком — с бревенчатой стеной вдоль трех сторон, башнями, и всем тем, что к ним прилагалось. Увидев суету около ворот они побежали и успели последними войти в город. Княжеские дружинники у них за спиной заложили створки ворот окованным железом бревном и уселись рядом, поглядывая на запоздалых гостей. Провожая их любопытным взглядом кто-то спросил:

— Тоже волхвы, что ли?

— Кто бы сказал, — отозвался Гаврила. — Корчма тут у вас где?

Им показали и они направились коротать ночь, что упала на город, осветив небо звездами.

… Визуарий торчал в корчме уже третий час. Спутники его с непривычки сморенные вином и едой лежали кто где — кто под столом, кто в комнате наверху, а сам колдун мрачно насупясь пил и думал об испытаниях, что предстояли ему на волхвовском сходе.

Место помощника у Хайкина — место почетное, да и сам Круторог не последний князь на Русской земле, тут нужно было идти на испытание не с пустыми руками, а как на грех все пропало.

Он, по укоренившийся за последние дни привычке, заскрипел зубами, вспомнив дурней, что угнали лошадей с колдовскими пожитками и запил горькое воспоминание хлебнув прямо из кувшина.

Одно утешало — все что было съедено и выпито сегодня доставалось им даром. Каждый раз, как корчмарь приходил за деньгами Визуарий внушал тому, что тот все получил сполна и он кланяясь тащил к столу новые кувшины и блюда.

Колдун пил, все глубже и глубже пьянея от пива, вина и злобы.

Мысли его вертелись около одного — все едут к Хайкину, а он сидит тут как… Дальше мысли становились такими черными, что и додумывать их было противно.

От нечего делать тогда, он начинал разглядывать входящих и выходящих. За те несколько часов, что он сидел тут многие ему уже примелькались: рыжий как огонь бородач с подбитым глазом, двое пьяных скоморохов с разрисованными харями, несколько дородных купчиков…

Поэтому, когда появились новые лица он посмотрел на них, чтобы запомнить.

Те смотрели в разные стороны, отыскивая место по спокойнее и один из них пробежался взглядом по нему. Он не узнал их сразу, но неосознанный ужас захлестнул его, заставив отшатнуться в темноту. Сперва он принял их за собственный бред, но тут же одумался. Волна страха и ненависти смела опьянение, сделав его трезвым как рыба. Несколько раз он тяжело вздохнул, очищая голову и посмотрел на них сызнова. Теперь уже не ненависть, а радость ударила в него, как волна ударяет в берег. Вот она удача! Вот она возможность спрямить, ставшую вдруг кривой судьбу!

Уронив голову на руки он сидел и думал, что Боги, что бы о них там не говорили, все же справедливы. Его враги были перед ним. Наверняка где-то там, за стеной, остались на привязи лошади, и на одной из них должен был лежать мешок с его вещами. Что бы вернуть все назад нужно было только задержать их в этом зале и более — ничего!