Джек, который построил дом - Елена Катишонок

Лора сидела, прижавшись к Антошкиному плечу. Вставая, сновала гибкой ящеркой – приносила невесомые одноразовые стаканы, тарелки.

– Нормальная посуда есть? – Ян вертел пластиковый стаканчик.

– Будет и нормальная, – прогудела Рина. – Лора должна руки беречь.

– Все будет, – уверенно подтвердил Виктор. – Не все ж им снимать квартиру. Купят дом. Не сразу, конечно, сейчас такой рынок…

И продолжался монолог о рынке, который ни Ян, ни Юля не слушали. Нечаянный удар был залуплен с завидной меткостью: оба снимали квартиры, обоих это устраивало, не будя никаких комплексов. Шлыковы жили в пригороде («в центре нечем дышать, приезжайте к нам!»), у Виктора был бизнес, что-то с инвестициями; Рина работала медсестрой. Оба разговаривали, привычно сопрягая русские слова с английскими, так что речь уже трудно было назвать русской.

– Люди как люди, – повторил Ян, – только чужие.

Чужие, да, согласилась Юля, а много ли вокруг осталось своих? Они с Яном были замкнуты друг на друге, самодостаточны – дома, на пляже, в отпуске. Праздники, дни рождения проводили вдвоем. С переездом Алекса круг общения распался. Время от времени появлялась Ася либо приглашала к себе. Как-то на концерте встретили Люсика, чуть поседевшего, с таким же значительным лицом и густыми бровями. Люсик шумно обрадовался, пылко приглашал в гости: «Приезжайте в субботу, у нас годовщина». Звал искренне, настойчиво. Провели вечер в большом доме Люсика с бледноглазой Миланой, где собралось много гостей, в том числе Регина с мужем. Она обрадовалась этим двоим, как утраченным и вновь обретенным родственникам, и засыпала вопросами. Со всеми незнакомыми познакомились, и хоть Ян избегал разговоров, он оказался в центре внимания благодаря видеокамере, которую привез. «Он профессионал! – объяснила Регина и повернулась к мужу: – Помнишь, как он сфотографировал нас?» Хозяйка дома, в чем-то длинном и вязаном, улыбалась бледными деснами: «Живем на отшибе, как помещики…» Чем-то компания напоминала ту, прежнюю, в доме Алекса, но не хватало непринужденности, громкого смеха, самого Алекса… Не хватало собственной молодости. Так смотришь на групповую фотографию и пытаешься вспомнить, увидев несколько знакомых лиц, откуда ты знаешь этих людей, думал Ян, однако память отказывается признать чужие лица. Наперебой вспоминали Бориса с его вечным вопросом об эмиграции, Алекса. «Как он родителей нянчил! – восхищалась Регина, словно забыла свои жесткие слова о прошедшем времени. – Будут ли наши дети так с нами возиться?» Забыла, решил Ян, или вспомнила, что самой… сколько, под шестьдесят? Ухоженное лицо, та же статная фигура, но более массивная, и если раздавшиеся бока скрыты под элегантной одеждой, то модная стрижка только подчеркивает жирную холку. Муж ее не изменился – такой же круглый, послушный, безмолвный.

Провожая, Люсик истово зазывал приезжать в любое время. Бывать, не приглашая к себе, было неловко; Люсик с Миланой охотно приехали – раз и другой, а на третий Милана неожиданно спросила: «Ты же как бы дом купил, а сам как бы живешь тут?..» – и блеклыми глазами обвела комнату.

Как бы… Почему они говорят «как бы», чего бы это ни касалось? «Ну, я как бы приду», хотя придет обязательно. «Скоро как бы Новый год». Так Новый год или нет, черт возьми?! «Боря как бы в Израиле». Почему «как бы», ведь он именно в Израиле?

Все, кроме Юльки с Антоном, пристегивали «как бы» к совершенно реальным явлениям и процессам, отчего предмет беседы утрачивал материальность; это озадачивало, заставляло переспрашивать, но ответ звучал «как бы» ответом, и нужно было либо молчать, либо принимать идиотские правила игры. Не хотелось ни бывать в гостях, ни приглашать «как бы» друзей к себе, но в соответствии с теми же негласными правилами все оставалось по-прежнему: перезванивались, ездили, приглашали.

Лорины родители тоже звали к себе: «Приезжайте на Хануку, будут только как бы свои». Так «свои» или как бы свои?! Хотя «свои» Шлыковых заранее казались такими же чужими, как и сама Ханука. Дома, в Городе, даже при бабушке никогда не отмечали традиционные еврейские праздники. Американские – День независимости и День благодарения, даже таинственный, зловеще-карнавальный Хэллоуин – казались более понятными. То ли сказывался возраст, то ли что-то другое, но Ян стал избегать всего, что было для него внутренне неприемлемо, будь то книга, которую как бы надо читать (кому надо?), или выставка, которую нельзя пропустить (кому нельзя?..).

– Почему мы с тобой не суем всюду «как бы», почему? Ты можешь сказать: «Антошка как бы женится»? Нормальный человек задумается, женится он или как бы…

Юлю не меньше раздражало двойственное, сомневающееся как бы, пока ее вдруг не осенило, что неслучайно вкрался и прочно поселился в речи навязчивый оборот: после одиннадцатого сентября самое прочное, надежное, очевидное лишилось основы, фундамент ушел под землю, буквально провалился в тартарары, вместе с человеческими жизнями. Тогда и пропала уверенность не только в завтрашнем дне – в сегодняшнем, и первый, кто сказал: «я завтра как бы поеду в Нью-Йорк», оказался прозорлив, ибо никакой гарантии, что ему будет куда поехать, уже не было.

8

Простуда затянулась, Ян сильно кашлял. Зима хороша, когда смотришь в окно, или снимаешь летящий снег и замерзших, съежившихся воробьев, или сидишь у камина. Камин уютно горел в Пряничном домике, перед ним сидел Яков, а в комнате Яна пощелкивали батареи, было тепло, но дуло от окон. Он сидел перед компьютером в любимом шотландском свитере, толстом, как валенок, и все равно тянуло холодом с улицы, руки стыли. Закашливался, вставал и шел на кухню выкурить сигарету. «Все путем, – успокаивал он Юлю, – нормальный кашель курильщика».

«Нормальный кашель» обернулся бронхопневмонией. Выздоровление шло долго и как-то неохотно. «Вы не думали бросить курение?» – врач был вежлив, не пугал – это было неэтично; вопрос прозвучал философски. «Нет», – ответил Ян, и больше к обсуждению не возвращались. Он был сыт лекарствами. Антибиотики вызвали к жизни тихо дремавшую язву, которая требовала новых лекарств, а значит, опять надо было к врачу. Юля не подавала виду, что волнуется: когда болел живот, его все раздражало.

Лора скрупулезно планировала все жизненные события. Что и сколько купить в супермаркете, как оплачивать счета (сначала телефон и газ, потом электричество), кто поедет в химчистку, на какие концерты ходить и когда менять масло в машине. Предстоящая свадьба была не только радостным событием, но и серьезным мероприятием. Она выбирала цветы, платье, помещение, туфли, состав и число гостей, оркестр и фату; когда садилась за пианино, пальцы неистово бегали по клавишам. Юля не понимала: свадьба в ноябре, зачем суетиться в марте? Заходила к ним нечасто, с Антоном говорила по телефону – Лорина нервозность висела в воздухе, не выветриваясь.

Кашель Яна стал слабее, превратился в привычное покашливание. Постепенно успокоилась и язва – таблетки стояли на тумбочке рядом с кроватью. «Мне нужно тепло», – повторял он.

– И костюм, – напомнила Юля.