Любовный приворот для одноклассницы - Елена Граменицкая

Новый этап заседания начался.

Зал, набитый до отказа праздными горожанами, притих, как только маленький священник был вызван к судейскому столу для дачи показаний. Неловко споткнувшись перед кафедрой, Иоахим смущенно извинился и, не обращая внимания на раздавшиеся за спиной смешки, повернулся к сидящим за столом трем судьям, поприветствовав каждого в отдельности.

В тот момент, когда его глаза пересеклись с сияющим взором Его Святейшества, невольная дрожь пробежала по спине отца Иоахима. Ясная как день мысль родилась в голове и заставила содрогнуться от своей простоты.

Он уже никогда не вернется в Марцелль.

Человек, сидящий напротив и внимательно разглядывающий его, читающий мысли и предугадывающий намерения, не допустит этого. Молчаливый визуальный контакт длился от силы несколько мгновений, и, когда глаза епископа первыми разорвали его, отец Иоахим обреченно поник головой. Если бы несчастный августинец обладал умением читать мысли, то заметил бы неожиданный испуг высокомерного визави, замешанный на восхищении. Но Конрад, опытный мистификатор, умело скрыл за вежливой улыбкой крайнюю степень волнения. Любезным жестом он предоставил новому свидетелю слово. Откинувшись в кресле, сохраняя невозмутимое выражение лица и лениво прикрыв глаза, на самом деле он весь обратился в слух.

Маленький священник, поблагодарив судей за возможность говорить, повернулся лицом к осужденным женщинам и доверительно улыбнулся каждой. Ответом ему были радостная улыбка Кристины и настороженные, внимательные глаза знахарки, слышавшей о святом отце от Михаэля, но никогда прежде не встречавшейся с ним лицом к лицу.

– Уважаемые судьи, почтенная публика, я собираюсь выступить на стороне защиты и предупредить вас не торопиться с поспешным осуждением невинных. Ибо они невинны в своих заблуждениях. Перед вами дети природы, родившиеся на ее лоне и впитавшие с молоком матери тайны, которые нам, городским жителям, кажутся непостижимыми и уже поэтому опасными. Неизвестность обычно подразумевает опасность. Опасность порождает страх. Вы боитесь их, потому что не хотите понять и потому что не ведаете того, что знают они…

Зал притих. Люди не ожидали услышать подобное из уст священника, которому в силу сана было положено клеймить иноверцев и отступников.

На губах епископа заиграла довольная улыбка. Глупец начал добровольно возводить себе эшафот.

– Вина Регины в том, что она лечила больных не молитвами, восславляющими Господа нашего, как праведная христианка. Она использовала для доброго дела знания, полученные из рук самой матери-природы, использовала древние учения ушедших поколений о целебной силе трав и минералов. Разве есть ее вина в том, что она знала больше, чем знаете вы? И свое знание посвятила оказанию помощи нуждающимся? И она, и христианские молитвы делают одно и то же. Ее травы лечат тело, а благостные слова – сначала душу, которая, в свою очередь, окрыленная верой, врачует немощное тело.

Среди зрителей пролетела волна недоумения. Суеверные, необразованные люди чувствовали, что отец Иоахим говорит истину, но слова, что он использует, не были им понятны и уже потому воспринимались как ересь.

Люди в недоумении смотрели на епископа; тот по-прежнему хранил невозмутимое молчание.

Иоахим уверенно продолжал:

– Вы обвиняете ее в пособничестве дьяволу, но свидетельства доносчиков ложны и далеки от правды. Они собирались путем подкупа. Я сам был тому свидетелем, когда присланные из Фрайбурга военные, дабы не терять времени даром, за пару гульденов записывали нелепые сказки в допросный лист, собираясь выдать их за истину. Большинство имен свидетелей вымышлены, таких людей не существует…

Зал взорвался от негодования. Разочарованные возгласы жаждущих смертного приговора растворились в возмущенных криках поборников справедливости.

Бургомистр нервно заерзал в кресле, вновь опасаясь беспорядков. Бросив встревоженный взгляд на Конрада, он от неожиданности поперхнулся. Епископ окаменел, уголки рта его приподнялись вверх и замерли, превратив лицо в неподвижную восковую маску.

Отец Иоахим приподнял вверх руку, призывая зрителей к тишине:

– Вы обвиняете этих несчастных женщин в пособничестве Сатане. Я же отвечаю: нет! Нет в их действиях ничего, что могло бы их очернить. Древние восточные мудрецы, арабы и китайцы, писали бесконечные трактаты, классифицируя лечебные свойства трав и камней. Безусловно, у обладающего ценными знаниями человека всегда есть выбор, каким путем идти, с какой целью их использовать – во благо или во вред… У меня бесконечное количество свидетелей, живущих в Швабии, в Тюрингии, далекой Саксонии и Померании, что рецепты Регины использовались лишь на благое дело, а если больные умирали, на то была воля Господа. Лишь ему дано произнести последнее слово. Я утверждаю, что это истина, потому что гонцы, отправляемые за снадобьями в Черный лес в поисках затерянной избушки, обращались именно ко мне с просьбой указать правильную дорогу! Что же касается невинной девочки, которая испытывает страдания, просиживая на неудобной скамье в течение уже нескольких часов, то несколькими неделями ранее я имел возможность выслушать ее исповедь и с радостью отпустил все ее детские прегрешения. Она чиста словно агнец на фоне того зла, что ей довелось испытать, и того, что я вижу в этом зале.

Веки епископа дрогнули, и в прорези глаз сверкнули синие отблески. Через мгновение он снова сомкнул очи, сделав вид, что происходящее его не интересует.

– Позвольте уточнить, святой отец! – раздался голос встрепенувшегося бургомистра. – О каком именно зле вы сейчас говорите?

Воодушевленная внезапной поддержкой Кристина взглянула на Регину. Странно, но слова Иоахима не произвели на ту ровно никакого впечатления. Она выглядела еще более подавленной, чем во время выступления Марты Цубригген.

Отец Иоахим, оглядев сбитый с толку народ, поднял руки в благословении:

– Дети мои, Сатана не столь наивен и прост, чтобы являть свое присутствие через одиноких несчастных женщин, ведущих затворническую жизнь и могущих легко подпасть под подозрение. Вы, не видя сути, ищете легких решений, обвиняя тех, кто отличается от вас. Тех, кто больше знает или дальше видит, кто имеет свое собственное мнение о сути вещей и не боится в этом признаться. Наш враг притаился куда ближе. Он изворотлив и лукав. Он ловко проник в дом каждого, превратившись в золотые монеты, он пробрался к вам в голову, призвав насмехаться над убогими, преклоняться перед высокомерными, наслаждаться мучениями невиновных. Он живет в каждом из нас наравне с Богом, и не проходит мгновения, чтобы он не испытывал нас, не предлагал выбрать его сторону. И многие из сидящих в зале сами не заметили, как уже стали его слугами.

Люди замерли. Они подавленно молчали, боясь шелохнуться. Затаили дыхание, стараясь уловить каждое слово невысокого тщедушного оратора.

Терпеливо ожидающий конца судебного заседания Михаэль не отрывал взволнованных глаз от отца Иоахима. Он старался предугадать, во что выльется произносимая им крамольная речь. Темные предчувствия скребли душу, словно волчьи когти.