Мертвая улика - Алексей Макеев

вопрос я как раз хотел задать именно вам, – улыбнулся Лев Иванович. – На Петровку, тридцать восемь, поступил сигнал о подозрительном субъекте, что-то вынюхивающем на территории вашего рынка. Я решил лично прояснить ситуацию. В одном из павильонов несколько дней назад был обнаружен труп женщины.

– Я в курсе, – ровным тоном произнес Чахадзе. – И вы расследуете это дело?

– Ни в коем случае.

– Тогда зачем вы вспомнили про труп?

– На момент обнаружения жертва была мертва более суток.

Чахадзе нахмурился. Кресло, в котором он сидел, едва заметно крутанулось в обе стороны. Упираясь локтями в подлокотники, он сцепил пальцы рук и принялся напряженно рассматривать свои безупречной формы ногти. Прозвучавшее сообщение не оставило его равнодушным. Он занервничал.

– Так, – внезапно поднял Чахадзе голову. – И что вы хотите этим сказать? Как я должен реагировать на ваши слова?

– Вы все верно поняли, Роберт Георгиевич, – ответил Гуров. – Тот, кого задержали ваши ребята, убийцей не является. Есть факты, опровергающие это мнение. На вашем рынке избили невиновного человека.

Чахадзе откинул голову и улыбнулся.

– Лев Семенович… – начал он.

– …Иванович, – поправил Гуров.

– Прошу прощения. Я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите.

И тут Гуров почувствовал прилив ярости. Довольно сильный, но не настолько, чтобы схватить наглеца и выбросить его в окно. Гурова вывело из себя поведение Чахадзе. Подобные типы встречались ему, и каждый раз приходилось уговаривать себя быть вежливым. Но Чахадзе был непрост. Он старательно уходил от вопросов и делал это ювелирно. Вроде бы ответил, а вроде бы и нет. Разыгрывая искреннее непонимание, он оставался вежливым, но при этом демонстрировал собеседнику, что тот ему неинтересен, и такая показная реакция Льва Ивановича совсем не устраивала.

Ему удалось взять себя в руки. «Будем играть по моим правилам, – решил для себя он. – Посмотрим, на сколько тебя хватит».

– Зайдем с другой стороны, – предложил сыщик.

Чахадзе бросил озабоченный взгляд на наручные часы. Лев Иванович словно не заметил этого взгляда.

– Вы видели труп убитой женщины? – спросил он.

– Нет, не видел, – ответил директор рынка.

– Но с полицией на этот счет общались?

– И с полицией не общался. В те дни я бывал здесь временами.

– Не верю. Неужели вас не допросили? – удивился Гуров. – Как же так? Вы здесь главный, вы отвечаете за безопасность граждан.

– Лично я ни за что не отвечаю, – перебил Чахадзе. – Безопасностью занимаются другие люди. А я несу ответственность за их действия. Есть же разница?

– Есть, – согласился Лев Иванович. – И кто из ваших людей общался с представителями органов внутренних дел? Могу я с ними поговорить?

Самоуверенность Чахадзе дала трещину – на мгновение он растерялся, но тут же взял себя в руки. «Так я и думал. Полиция опросила продавца и возможных свидетелей, – подумал сыщик, – но никто из руководства показаний не давал. Так и запишем».

Но ни в чем конкретном Чахадзе обвинить было нельзя. Его связь со Светланой Кольцовой нужно было еще доказать, потому что верить рассказу Ефима, который питал к убитой нежные чувства, тоже не стоило. Поэтому в голове Лев Иванович, конечно, сохранил все, что узнал от разных людей за последние несколько дней, но собрать обрывки информации воедино пока что не успел, однако он не сомневался, что вот-вот это сделает. Не хватало самой малости – установить связь между директором рынка и Светланой Кольцовой путем признания в этом самого Чахадзе. Ну и поддержки со стороны Орлова. Он вот-вот должен установить роль Чахадзе в событиях одна тысяча девятьсот девяносто шестого года.

– Мне не докладывают, понимаете? – произнес Чахадзе с тревогой в голосе. – Да, я был в курсе, что кого-то убили. Не отрицаю этого! Но с полицией я не общался, потому что в тот момент меня на рынке не было.

– Ну а Светлану Кольцову вы знали?

Роберт Георгиевич недоверчиво покосился на Гурова:

– А… что такое?

– Вы были знакомы или нет?

– Знакомы. Я был знаком со Светланой, – подтвердил директор.

– Как близко?

– Ну… давно.

Гуров забросил ногу на ногу и сложил руки на груди.

– Расскажите о ней, пожалуйста, – попросил он.

– А при чем тут она?

– Это ведь ее тело обнаружили в павильоне.

Произнеся последнюю фразу, Гуров сосредоточил все свое внимание на реакции директора рынка. «Неужели действительно не знал? – засомневался Гуров. – А если и правда был не в курсе?»

Чахадзе резко встал и оттолкнул кресло в сторону. Оно ударилось о стену и вернулось на прежнее место. Директор рынка подошел к окну и застыл возле подоконника, глядя на свои владения.

– Да, мы были знакомы, – повторил он уже не так заносчиво, как раньше. – Значит, это ее убили. Господи.

Он достал из выреза рубашки маленький крестик, на мгновение прижал к губам и убрал обратно. Как ни странно, вместо дорогой цепочки крестик висел на мятой бечевке.

– Я принял вас за чужого, а вы свой, – развернулся он лицом к Гурову.

– Какой же я свой? – не понял сыщик.

– Полиция осмотрела павильон, разрешила в нем снова работать. И тут приходит человек, который ломает стену, – зачем? Позже я заметил вас разговаривающим с одним из бомжей. И снова тот же вопрос. Ответов нет. Что вы хотите найти? К чему был этот обыск?

– Я ищу правду, – спокойно произнес Лев Иванович. – Обыкновенную правду. А стена сама отвалилась. Если не верите, то можете попробовать сами на нее просто облокотиться.

Гурову очень хотелось, чтобы ему поверили. Он лгал, но то была ложь во спасение. Узнав об истинном положении дел, Чахадзе мог бы замолчать, а Льву Ивановичу только этого и не хватало для полного счастья.

Дверь в кабинет распахнулась, как и в прошлый раз, без стука. Вошла Лилиан, которая принесла Чахадзе документы. Она быстро окинула обоих мужчин цепким взглядом и вопросительно посмотрела на Роберта Георгиевича.

– Что такое? – немедленно поинтересовался он.

– У меня перерыв, – напомнила девушка. – Я могу отлучиться?

– Конечно. Ты свои дела закончила?

– Продолжу после, дело не срочное.

Лилиан покинула кабинет. Чахадзе безучастно посмотрел ей вслед.

– Ваша дочь? – спросил Гуров.

– Да, – ответил Роберт Георгиевич. – Откуда вы узнали?

– Вы очень похожи.

– Неправда. Она в мать. А вот сын вылитый я. Одно лицо. У него даже детей двое, как и у меня.

Несмотря на то что он говорил про свою семью, думал он совсем не об этом, и Лев Иванович это понял. Директора рынка словно перезагрузили, и теперь от его высокомерия и сарказма не осталось и следа.

– Света, Света, – вздохнул он. – Вы сказали о какой-то там правде. В чем она заключается?

– Предполагаемый убийца таковым не является. Человека подставили. На тот момент, когда он