Страсть в ее крови - Патриция Мэтьюз

– Просто прекрасно, мадам. Я никому не открывал, кроме врача. Так с каким дьяволом сюда могла попасть оспа?

– Я тут подумала… поскольку прививка доктора Бойлстона у меня прижилась…

– Возможно, прижилась, дорогая Ханна. Даже наш славный доктор не до конца в этом уверен.

– У меня прижилась! – уверенно продолжила Ханна. – Может, и другим стоит привиться?

Андре тяжело вздохнул.

– Поскольку я ждал этого вопроса, я уже со всеми переговорил. Джон и Бесс категорически отказались. А Дики… ну, его это мало привлекает… – Андре внезапно вздрогнул. – Мадам, вы ведь не о Мишель подумали?

– Именно о ней. Со мной все получилось, а доктор Бойлстон привил своего ребенка. Мишель – моя кровиночка. Я уверена, что с ней результат будет тем же.

– Мне бы тоже хотелось в это верить.

– Возьмите экипаж и привезите сюда доктора Бойлстона. Скажите ему о моем решении.

Андре неохотно выполнил ее поручение. Приехавший доктор Бойлстон еще больше исхудал и ссутулился, он, казалось, постарел на много лет.

– Мадам, я привью вашу дочь, если вы этого желаете. Но должен вас предупредить, что положительный результат достигается лишь в ограниченном числе случаев.

– Хочу, чтобы вы ее привили.

Чуть позже Ханна и Андре в пустой столовой подали доктору бокал коньяка и обед. От поданных яств его посеревшие щеки немного разрумянились. Закончив трапезу, он откинулся на спинку стула.

– Похоже, я впервые за несколько недель поел по-человечески.

– У вас очень утомленный вид, доктор Бойлстон, – сказала Ханна.

– Так и есть, мадам. Но с этим ничего не поделаешь. Все врачи в Бостоне работают на износ, а больным и умирающим нужна наша помощь. Но больше всего не хватает сиделок. Почти все здоровые женщины уехали из города, а оставшиеся и незаболевшие боятся выйти из дома. Перенесших оспу и желающих помочь очень мало. Страшно мало.

– А в чем именно заключаются обязанности сиделки? Там медицинская подготовка нужна?

– Нет-нет, вовсе нет, – покачал головой доктор Бойлстон. – Единственное, что можно сделать для заболевших, – это содержать их в чистоте. Один-два раза в день обтирать их влажной тканью, давать обильное питье и следить, чтобы постельное белье регулярно сжигалось.

– О, да я могу с этим всем справиться!

– Сударыня моя! – ошарашенно воскликнул Андре. – Вы ведь не думаете о том, чтобы?..

– А почему бы и нет? – с вызовом отозвалась Ханна. – У доктора Бойлстона огромные трудности. Я перед ним в долгу за то, что он сделал для меня и для моей дочери.

– Мадам, вашу помощь оценят с большой признательностью, – пылко проговорил доктор. – И я буду вам несказанно благодарен.

– Тогда решено. Как только Мишель оправится после вашей прививки, я к вам приеду.

Через неделю город уже привык к фигуре Ханны на своих улицах. Она научилась сама править экипажем и лошадьми, оставив Андре присматривать за оставшимися в таверне. Мишель превосходно перенесла прививку.

В таверне «Четверо за всех» Ханне выделили комнату внизу, и она оставалась полностью изолированной ото всех, кроме Андре. В конце каждого дня она в доме доктора Бойлстона снимала одежду сиделки, принимала горячую ванну и переодевалась в чистое, прежде чем вернуться в таверну.

Увиденное на улицах Бостона угнетало Ханну. Число домов с красными флагами ежедневно росло. Оспой были поражены целые семьи. Улицы были пустынны, за исключением групп плакальщиков, направлявшихся в молельные дома, чтобы отслужить панихиду по недавно умершим. Почти все лавки стояли закрытыми, всякая активность исчезла. Частенько вечерами по дороге домой Ханне встречались повозки мортусов. Иногда тела лежали в них штабелями, как дрова.

Кроме осознания того, что все ее попытки помочь больным почти бесполезны, Ханну больше всего угнетал погребальный звон колоколов. Они звонили беспрерывно, как только становилось известно об очередном умершем.

Когда Ханна возвращалась в таверну «Четверо за всех», частенько к полночи, она забывалась тревожным сном, и колокольный звон преследовал ее во снах, отчего она просыпалась в слезах.

Бостон и вправду выглядел так, как процитированный доктором Бойлстоном отрывок из сочинения Коттона Мэзера: «Зловещая картина, символ ада, исходящий огнем и тьмой, там правит дух лукавый…»

Стоял разгар июля, и эпидемия бушевала во всю мощь. Лето выдалось очень жарким, и дома, куда приходила Ханна, с наглухо закупоренными окнами и дверями изнутри походили на жаровни. Она работала самоотверженно: обмывала больных, сжигала все, к чему они прикасались, и кормила их бульоном. Вновь и вновь она видела, как люди умирают прямо у нее на глазах. Если кто-то выздоравливал, это казалось ей чудом.

Ханна уезжала из таверны рано утром и работала до вечера, возвращаясь обычно сильно затемно. Кроме как от доктора Бойлстона и родни немногих выздоровевших, она почти не получала благодарностей. Каким-то образом стало известно, что доктор Бойлстон поставил ей прививку, и другие бостонские врачи не подпускали ее к своим пациентам. Но это не тревожило Ханну, поскольку она и так делала все, что могла.

Она похудела, стала плохо спать и очень часто возвращалась в таверну вся в слезах. Андре всплескивал руками и в отчаянии вопрошал:

– Почему вы упрямо продолжаете этим заниматься? Почему?

Этот вопрос Ханна много раз задавала сама себе и всякий раз не знала, как ответить на него. Наконец, она пришла к выводу, что это своеобразное сочетание благодарности доктору Бойлстону за прививку и вины за то, что она в ужасе бежала от умиравшего Джоша. Андре она об этом ничего не сказала, хотя предполагала, что у него хватит проницательности понять причины такого ее поведения. К тому времени он достаточно хорошо ее изучил.

Споры о прививках достигли своего апогея, когда эпидемия держала Бостон за горло. Доктор Бойлстон и Коттон Мэзер снова и снова обращались к городскому совету с просьбой получить полномочия на проведение общегородской программы вакцинации. Несмотря на то что теперь доктор Бойлстон мог предъявить более десятка успешно привитых людей, сопротивление врачей и духовенства было слишком сильным, и городской совет никак не реагировал на их просьбы. Поползли зловещие слухи, что эпидемия продолжается именно из-за прививок доктора Бойлстона, становясь все масштабнее.

Ханна, всегда с симпатией относившаяся к тем, кто ей нравился, стала рассказывать всем желающим о преимуществах прививки доктора Бойлстона. Некоторые слушали с сочувствием, другие – в угрюмом молчании. Однако в большинстве случаев Ханна сталкивалась с открытой враждебностью. Не теряя оптимизма, Ханна продолжала пропагандировать идеи доктора Бойлстона и его прививки, побуждая людей воспользоваться выпавшей им возможностью и не заразиться.

Через неделю ее труды принесли плоды, но не такие, какие она ожидала.

Как-то раз работа закончилась немного раньше обычного, Ханна приняла ванну и переоделась в одежду, в которой возвращалась домой. В коридоре