Тьма и пламя. На бескрайней земле - Степан Кайманов

Мэйт вздохнул, разглядывая разноцветную скатерть. Боги, предложение чародея… Это был выход. Эли никогда не согласилась бы на Смулау. Она его на дух не переносила, а после того, как его жители обменяли Оливера на камни… Но Бессария…

– Вы понимаете, что мне придется отречься от трона Семи островов?

– Конечно, – спокойно ответил Джевехард. – Однако не вижу проблемы. У Аладара, насколько мне известно, два сына. Он – большой счастливчик.

– Счастливчик, – тихо повторил мэйт, не поднимая глаз.

Ему внезапно сделалось страшно. А затем – стыдно. Перед отцом, перед Громом, перед родителями ноби Бруны. А ведь он, мэйт Семи островов, только подумал об отречении. Как им всем он будет смотреть в глаза, сообщая о своем… предательстве. Каким немыслимым позором покроет род Альтирэсов!..

Счастливчик… Каждый мэнж, наверное, только и мечтает о том, чтобы его родной сын оставил Янтарный остров ради чужого королевства и любви к бездарю, невесело подумал мэйт. С другой стороны, он не меняет трон Семи островов на соломенную подстилку в грязном свинарнике. Да и любит… настоящую принцессу. Хотя для отца подобные оправдания будут сомнительным утешением.

– Я могу подумать? – Мэйт наконец-то оторвал взгляд от цветной скатерти.

– Можешь. Еще неделю я буду в Пантале. Лекари говорят, что морской воздух мне полезен. – Маг поднялся, проверил, надежно ли укрыт платьем его паразит, подошел к окну и приоткрыл занавеску. – Ты знаешь, что не только я следил за тобой? Подойди к окну. Посмотри, тебе знаком этот человек.

Принц Райвин! – первая мысль была именно такой. Габриэль резко поднялся, подбежал к окну и… понял, что ошибся.

– Появился тут четыре дня назад. Расспрашивал, разнюхивал. По всей видимости, тебя искал. Потом напился и устроил настоящий погром в трактире. С трудом скрутили, трое стражников до сих пор еле ходят. Сказал, что его зовут Гром, на тот случай, чтобы мы знали, кто будет потом нас рвать на части. И больше ничего. Ну, за исключением искусной брани. Сперва я хотел отрубить ему голову, но мне стало интересно, зачем он тебя искал. Поэтому решил дождаться каравана.

Посреди улицы действительно стоял на коленях Гром – в кандалах, в разорванной алой рубахе, с затекшими глазами и распухшей губой. За ним сутулилась служанка – та самая девочка, отосланная с каким-то поручением в город. Теперь стало ясно с каким. Слева и справа от побитого Грома высились голые по пояс, загорелые и лохматые громилы в широких бледно-желтых штанах. Их было четверо, у каждого на боку висел меч со змеевидным лезвием. Без сомнения, стража ключника.

– Боги все-таки его любят! – обрадовался мэйт неожиданной встрече.

– Выходит, ты его знаешь, – с непонятным огорчением произнес Джевехард.

– Это старый друг отца. И мой тоже… Его можно освободить?

– Не могу тебе отказать, – хмуро ответил маг. – Пойдем.

Они вышли на улицу. Солнце нижним краем диска касалось крыш, небо над океаном наливалось цветом крови. В пятнадцати шагах от дома чародея столпились мальчишки, улыбаясь, бормоча на восточном языке и с интересом глазея на бородатого и побитого узника. Сам Гром нисколько не сопротивлялся, только что-то мычал себе под нос. И, по всей видимости, лишь крепкие руки бессарийских стражников не позволяли ему упасть.

– Освободите его, – приказал Джевехард.

– Не нужно, я сам, – сказал мэйт, вытаскивая из кармана отмычку механиков.

– Мм, – простонал Гром, услышав знакомый голос. – Габриэль? – Он покосился на мэйта заплывшим глазом.

Стражники, молчаливые и неподвижные, расступились. Мэйт присел на корточки рядом с обессиленным другом.

– Стареешь, Гром, – сказал мэйт, звякнув цепями.

На суровых темных лицах стражников мелькнуло удивление, когда серебристая рыбка выпустила изо рта отмычки, вползающие в замок.

– Это правда ты? – не верил Гром. – Я все-таки тебя нашел.

Он протянул руку к лицу мэйта, чтобы убедиться в его существовании, и со стоном рухнул на него. Габриэль едва удержался на ногах, поймав огромное обмякшее тело.

– Помогите ему! – приказал Джевехард. – Несите его в дом.

Под руководством чародея стражники занесли Грома в дом, подняли его на второй этаж, где, как оказалась, комнат не меньше, чем в любом трактире. И положили на кровать.

– Я хочу немного побыть с ним, – сказал мэйт, присаживаясь рядом с обессиленным другом.

– Хорошо, – вздохнул маг угрюмо и закрыл за собой дверь.

Комнатушка, где положили Грома, была светлой и чистой. Габриэль занес ладонь над распухшим лицом старого друга и начал шептать заживляющий заговор, ощущая себя тряпичной куклой, которую крепко схватили и тянут в разные стороны.

Теперь мэйт ясно понимал чародейские сожаление, огорчение и тревогу. Понимал, как никто другой. Хотя несколько мьюн назад, переполненный счастьем встречи со старым другом, совершенно не задумывался над причиной внезапной угрюмости Джевехарда. Мудрый чародей серьезно ошибся! Он сожалел о том, что колебался, когда надо было рубить голову. Огорчался тому, что, на свою беду, оставил бородатому чужаку с островов жизнь. И тревожился, что этот чужак мог помешать ему обрести преемника, которого он так долго искал.

Радость встречи быстро сменилась смятением – еще там, на лестнице, когда двое стражников, напрягая мышцы, тащили Грома в комнату. Сейчас, глядя на старого друга, на его распухшее от ударов лицо, на его сбитые в кровь кулаки, Габриэль сожалел, что тот находится здесь. Нет, конечно, нет! – он не желал ему зла и уж тем более смерти. Но – проклятие! – Гром до ужаса все осложнял. Ведь он, мэйт Семи островов, почти решился… Как завтра, когда Гром очнется, он скажет ему, что не поплывет на острова? На свои родные острова! А если он все-таки отважился поплыть с Громом, чтобы сообщить об отречении – открыто, честно, глядя отцу и друзьям в глаза, то тогда… Тогда точно не сможет вернуться.

– Эх, Гром, – вздохнул мэйт, покачивая головой и убирая ладонь от его лица.

Мэйту хотелось сказать, что тот его подвел. Но это было бы неправильно, нечестно и несправедливо. Гром нашел его – исполнил свой долг! Среди бескрайних холмов, непролазных лесов, сотен сел и городов он нашел его. И лишь богам известно, что ему пришлось пережить во время поиска мэйта Семи островов, который – смешно сказать – не хотел на них возвращаться.

Габриэль тихо поблагодарил Грома. После чего вышел в коридор и некоторое время стоял возле его комнаты – злой на собственные сомнения, на щедрого Джевехарда, предлагающего первому встречному королевство, на весь мир, где нужно принимать тяжелые решения, выбирая между любовью и долгом.

В коридоре плавал знакомый запах ромашки, густой и насыщенный, будоражащий прекрасные воспоминания. И ведомый им, как пес, взявший след, мэйт добрел до двери и осторожно ее приоткрыл. Ему нужно увидеть Элизабет! Сейчас, немедленно!