Начало всех Начал - Юрий Никитин

Ной покачал головой.

— Это не то…

— Почему?

— Когда человек начинает менять жизнь только потому,что иначе помрет, это неискренне. Это просто спасение шкуры. Нет, человекдолжен ощутить легкую тревогу… даже не тревогу, а тень ее… Вообще-то, если поправде, человек должен захотеть переменить жизнь по собственной воле, а непотому, что подталкивают! Но Господь и тут проявил милость: Он дал намек, Онсообщил о потопе сперва через Еноха Мафусаилу, потом мне, даже сказал, когдаэто случится… И нужно не допытываться: в самом деле я слышал глас Всевышнегоили же мне померещилось, а взять и переменить жизнь!

Ханнуил улыбался.

— И никто, — заметил он иронически, — даже стакой ясной и настойчивой подсказкой не стал менять жизнь. Обидно?

— Да, — ответил Ной, вздохнув. — Но, что делать,у нас свобода. Каждый выбирает свой путь сам.

Наступил день, когда Ной снова услышал голос Творца. Тотпродиктовал ему размеры ковчега: длина триста локтей, ширина — пятьдесят,высота тридцать, из которых двадцать будет под водой и десять над водой. Это некорабль, Ной, хорошенько запомни! Любой корабль сужается сверху вниз, а ковчегсужается снизу вверх. Потому он абсолютно не приспособлен для того, чтобы гордоразрезать волны под парусом или на веслах. И вообще ковчег не для плавания!Ковчег создан всего лишь для того, чтобы удержаться на волнах.

Всего два входа в ковчеге: прикрытое защитным козырькомсияющее окошко вверху, через него выпустит голубя. И второе окошко, названноепетахом, через который в ковчег вступит Творец.

Когда Ной пересказал это детям, Сим спросил осторожно:

— Почему вход для Господа не вверху?

Яфет тоже посмотрел на отца с вопросом в глазах:

— Вообще-то да… Для Всевышнего дверцу делать сбоку… гм…

Ной развел руками:

— Неисповедимы пути Господа. Но, думаю, это потому, чтоГосподь и в новом мире будет появляться не оттуда, откуда его ждут.

Дети с Ноемой отправились в рощу подсчитать нужноеколичество деревьев, а Ной снова услышал Голос:

— Потом ты покроешь ковчег изнутри и снаружи смолою.Ступай на реку Пишон и возьми там драгоценных камней освещать ковчег. Когдапридешь туда, я сделаю так, что ты их увидишь сразу, а другие не увидят. Яхочу, чтоб ты знал, что потоп уничтожит всех тварей живых, но ты войдешь вковчег и будешь жить в нем. Ты и твои сыновья, твоя жена и жены твоих сыновей.

Ной ответил торопливо:

— Да, Господь. Сделаю, как ты велишь!

— Приведи в ковчег всех земных тварей. Возьми самца исамку от каждого рода, который не является чистым, и по семь пар самцов и самокот всякого рода, который будет считаться чистым…

Ной повторил:

— По семь пар чистых и по паре нечистых…

Голос поправил строго:

— По паре не чистых, а не по паре нечистых!

— Да, Господь, — ответил Ной ошалело, — но…мой разум не видит разницы!

— Надо видеть, — ответил голос еще строже. —И всегда нужно избегать грубых слов, если можно избегнуть их, сказав то жесамое, но иначе! Более точные слова зачастую более оскорбительны, а вражда ивойны возникают по таким мелочам, что люди потом и вспомнить не могут, за чтопролилось столько крови…

Ной прикусил язык, уловив наконец разницу между «нечистыми»и «не чистыми», но вслух взмолился:

— Как я могу выполнить Твое повеление? Из меня паршивыйохотник, я и козу не поймаю! Да и вообще я должен был быть охотником, которыйумеет распознавать различные виды животных и ловить их!

Голос ответил сухо:

— Тебе не надо ловить животных. Они придут в ковчегсами. Также Я позабочусь, чтобы припасы твои не сгинули и чтобы нечестивцы изтвоего поколения не причинили тебе вреда.

— Да они не причиняют, — заверил Ной. —Только смеются.

— Это сейчас, — ответил Голос, — посмотришь,когда вода будет подступать к ковчегу.

Самая тяжелая пора наступила, как и предрекал Ханнуил, когдаони впятером приступили к строительству ковчега. Сыновья без устали работалитопорами, срубленные деревья падали с гулом и треском, земля вздрагивала, Ноемарубила сучья, а Ной, как самый могучий, укладывал бревна, сверяясь с планомковчега.

За это время сыновья обзавелись женами, те тоже помогали,чем могли, на строительстве этого огромного и уродливого сооружения,некрасивого и нелепого, но, как говорят их мужья, необходимого.

Ханнуил первым узнал о начале строительства, а после него изгорода прибыла целая толпа и долго развлекалась дурацкими шуточками,насмешками, издевками.

Когда глумящаяся толпа ушла, усталый Ной воткнул топор вобтесываемый ствол кедра и вытер пот со лба. Горячие капли пота ползут пощекам, срываются с подбородка, рубашка вся промокла, а в груди тоска и горечь.

— Теперь я понимаю, — прошептал он.

Ноема спросила встревоженно:

— О чем ты?

— Понимаю, — ответил он замедленно, — почемуГосподь велел строить именно ковчег… а не огородил мой дом и огород от потопа.Это тяжкое испытание — строить ковчег! Сколько раз я готов был все броситьи пойти в город, где сплошной праздник плоти!.. Все веселятся, а я работаютяжко от восхода и до захода солнца. И так вот из года в год. Еще три года доначала потопа, а я едва сдерживаюсь…

Ноема проговорила медленно, запинаясь на каждом слове:

— Ной… я всегда пойду… за тобой… Если скажешь… броситьвсе… я тут же брошу… Ты мой господин… мне тоже бывает обидно… что моисверстницы гуляют, а я…

Он тяжело вздохнул, отер тыльной стороны ладони пот на лбу.

— Нет, продолжим. Это испытание. Мы не настолькохороши, чтобы Господь взял нас в новый мир без колебаний. Он проверяет, в самомли деле мы Ему верны. И насколько верны.

Она вздохнула, но на мужа смотрела с любовью и преданностью.Похоже, он и сам заметил, что, пока растил лес, а особенно во время постройкиковчега, когда его особенно донимали насмешками, он стал тверже, что ли… хотянет, остался таким же мягким в общении, как и раньше, мягким и уступчивым,однако Ноема видела, как он все больше отдаляется от этой постоянно веселящейсямассы, уже сходящей с ума от попыток придумать что-то еще более праздничное,веселящее, ублажающее плоть.

Да, люди остались такими же. Это он отдалился, медленно инезаметно очищаясь от этой жизни, этих желаний, этих целей. И как хорошо, чтоона с таким мужчиной, который сам для себя толпа, и другой ему не надобно.

Настал день, и Ной с трепетом в душе услышал страшные слова: