Тингль-Тангль - Виктория Платова

То, в чем она уверена абсолютно: сейчас она будет готовитьгарротаду.

Блюдо из морских ежей, которое ей еще никогда не приходилосьделать. На этот раз оно будет приправлено рыбой. Большим количеством рыбы.Рыбой начиналась их история с Ральфом, ею же она и закончится.

…Вдохновение, которое охватило Мику при виде рыбы(определить ее породу невозможно), не покидает ее ни на секунду. Омела, тимьян,мирт – все ножи задействованы. Тимьян для головы и хвоста. Омела – для чешуи.Мирт понадобится для того, чтобы вспороть живот. Она точно знает, что неудивится ничему, что бы ни оказалось в рыбьем животе. Но кроме внутренностей,типичных для всех рыб, кроме рыбьего пузыря, в котором уместилась бы маленькаястроптивая Васька, там нет ничего сверхъестественного, кроме разве что цветковпейота. Воспроизведенных с фотографической точностью, совсем как в ежедневникеИльбека Шамгунова. Еще Мике кажется, что она видит светящиеся пунктиры трасс –Шанхай, Гонконг, Сингапур, по ним летят самолеты, все как один – «Боинги»;трассы соединяются в треугольник, затем заворачиваются в круги, похожие на очкиРальфа Норбе. Больше никаких упоминаний о нем в чреве рыбы нет.

За исключением маленькой, покрытой слизью пули, котораявыскальзывает из рыбьей головы.

Мика выбрасывает ее в неделями пустовавшее мусорное ведро.

За приготовлением гарротады она проводит несколько часов.Она не забыла положить ни одной специи, она превзошла сама себя, к тому же вхолодильнике снова нашлись перцы, и зелень, и репчатый лук. Мика шинкует зеленьи нарезает лук крупными кольцами. Она успокаивается только тогда, когда всякухня оказывается наполненной запахом еды. Густым, нежным и свежим.

Вот видишь, Васька, я решила твою проблему, и ее больше нет.Ты можешь возвращаться домой. Можешь возвращаться.

Единственная неприятность: рыбья кровь на Микиных руках. Онапочему-то не слишком хорошо смывается. Но это, скорее всего, вопрос времени. Ираньше с Микой случались подобные неприятности – кровь (рыбья, мясная, но восновном – рыбья) затекала под ногти и надолго оставалась там. Может быть,поэтому Мика никогда не отпускала длинных ногтей.

Нет их и сейчас, что, несомненно, положительный момент.

Теперь, когда Ральф превратился в рыбу, а рыба – в еду, Микаможет ни о чем не беспокоиться, она может ждать Ваську или не ждать Ваську, аждать кого угодно, пусть даже посланцев от Тобиаса, главное – Ваське больше ничегоне угрожает.

Она снова может облачиться в пижамку с медвежатами, и дажевернуться в свою комнату, и заснуть наконец спокойно. А Мика постережет ее сон,у Мики всегда это получалось.

И черных крестов в календаре Ильбека Шамгунова больше недолжно существовать.

Чтобы убедиться в этом, Мика вытаскивает календарик изежедневника: крестов и правда нет, и обведенного красным завтрашнего дня –тоже. Нет и рисунка с тосканским домом, вместо этого Мика видит схемуметрополитена, какую видела всегда, на каждой станции питерского метро. Истанцию «Черная речка», обведенную кружком.

«Черная речка». Означает ли это, что она должна поехатьтуда?

Наверное.

Только надо как следует вымыть руки.

* * *

– …Ты, наконец, объяснишь мне, что происходит?

– Да. Теперь самое время, кьярида миа…

Ямакаси поудобнее устраивается на балке, бывшей когда-точастью строительной лебедки, и подтягивает к себе Ваську: в его жестах идвижениях нет ничего настораживающего, просто более опытный промышленныйальпинист заботится о менее опытном.

Только и всего.

Вот только висит Васька как-то совсем неудобно. Корпуснапряжен, а руки и ноги нелепо болтаются, живут какой-то своей, отдельной отВаськи жизнью.

– Пожалуй, стоит начать с самого начала, я прав?

– С начала плана?

– С начала истории.

– Про кого?

– Про двух сироток.

Васька находится слишком низко, чтобы разглядеть лицоЯмакаси. Ей видны только его гладкий безволосый подбородок и кадык.

Не слишком-то он красив, его кадык. И почему раньше онаэтого не замечала?

– Про каких сироток? – глупо спрашивает Васька.

– Про бедных-бедных сироток, которые совсем не ладилимежду собой. Вернее, это младшая все время выкобенивалась. Старшая еще пыталаськакое-то время приноровиться к младшей, но у нее, бедняжки, ничего неполучилось.

– Не слишком интересная история.

– Пожалуй. Такая задница происходит сплошь и рядом,куда ни ткнись. Да и плевать бы было на этих дур, если бы им в свое время непомог один человек. Он взял на себя заботу о них, когда их родители погибли.

– Эту историю я рассказала тебе сама. И что в нейтакого потрясающего? – Васька знает, вернее, чувствует, что сейчас сделаетЯмакаси: обернется на балке вокруг своей оси. За то время, что они летали надкрышами, Васька научилась предвидеть каждое его движение.

За секунду до того, как он его совершит. Интересно, знает лиоб этой ее способности сам Ямакаси?

Его оборот, как всегда, безупречен.

Р-раз, р-раз, опс-опс, и сзади, за спиной Васьки, настраховочном поясе защелкивается карабин. Такие меры предосторожности излишни, думаетВаська.

– Ничего, кроме личности благодетеля. Я хорошо егознал, поверь. Но с ним случилось несчастье. Он погиб. Точнее, его убили.

– Ничего нового ты мне не сказал.

– Тебя ничем не прошибешь, хотя твоя сестра намного болеесентиментальна. Даже странно, что это она, а не ты…

– Она, а не я – что?..

– Мы не будем забегать вперед. Я сначала расскажу тебепро него.

– Да не хочу я слушать про него.

Дядя Пека (если он сейчас говорит о дяде Пеке, потому чтоникаких других благодетелей в их с ведьмой жизни отродясь не было) никогдаособенно не волновал Ваську. Зато он почему-то страшно волнует Ямакаси.

– Тебе придется выслушать. Когда-то давно я работал сним. Работал на него.

– Давно?

– Очень давно. Лет пятнадцать назад. Я был многим емуобязан. И я всегда помнил об этом. Помнил, как он подобрал парня из Казахстана.Который не умел ничего, кроме как торговать мелкими партиями наркоты в самыхзлачных районах портовых немецких городов.

– И что же? Он научил тебя торговать крупными партиями?Толкать наркоту вагонами?

Шутить, будучи пристегнутой карабином к Ямакаси, не слишкомвыгодная позиция. Васька понимает это, как только Ямакаси дергает ее за трос.Довольно ощутимо.