Клятва смерти - Нора Робертс

— Это была его идея. Колтрейн. Он хотел ее убить, он все подготовил. И она не одна такая.

Ева вернулась к столу и села:

— Давай начнем с нее.

— У него до сих пор сохранились связи и влияние в Атланте. Он их использовал, когда она заговорила о переводе, чтобы расчистить ей путь в Нью-Йорк, в мой участок. Если бы она не клюнула, я перевелась бы вслед за ней, куда бы она ни поехала. Но она упростила нам задачу.

— Он ее выслеживал из-за Алекса?

— Они с Алексом крупно поругались еще до ареста Макса да и после тоже. Да, он давно задумал отомстить… Черт, он поклялся, что отомстит Алексу! Местью была Колтрейн.

— Ты позвонила ей в тот вечер.

— Это Макс все придумал. Приказал Сэнди убедить Алекса, что им надо приехать в Нью-Йорк, разобраться здесь кое с какими делами. Сэнди знал, что у Алекса остались чувства к Колтрейн, и сыграл на них: уговорил его позвонить ей, пригласить к себе. Дальше все было просто. Сэнди уговорил Алекса пойти прогуляться. Я ей позвонила, сказала, что у меня есть прямая наводка по делу в Китайском квартале и мне нужна она. Макс мне все описал, как это должно пройти, и я все сделала, как он хотел.

— Ты поджидала ее на лестнице.

— Там я ее просто оглушила парализатором. Макс хотел, чтобы все было сделано определенным образом, и я все сделала, как он хотел. Я снесла ее вниз, в подвал, привела в чувство и передала послание Макса: «Это Алекс тебя убивает, сука. Это Алекс берет твое чертово оружие и прижимает к твоему горлу. Чувствуешь? От Рикера живой не уйдешь». Он хотел, чтобы она умерла с мыслью, что это Алекс приказал ее убить. А если Алекса за это арестуют — тем лучше. В любом случае это была расплата. А лучше всего было то, что это произошло на твоем газоне. Небольшая иголка тебе в бок. Он очень много о тебе думает.

— Ты тоже меня не забудешь, — пообещала Ева.

Когда все было кончено, Ева со смешанным чувством удовлетворения и отвращения приказала конвойным, стоявшим на часах у двери, увести Клео в отдел регистрации.

— Хочешь сама оформить? — спросила ее Пибоди.

— Нет, честно говоря, совсем не хочу.

— Я этим займусь, — предложила Пибоди. — Впечатление немного жуткое. Она убила больше дюжины людей ради него. Просто потому, что он так сказал.

— Нет, не просто потому, что он так сказал. Это только одна из причин. Что еще? Она сама такая. В ней это сидит. Бог знает почему.

— Я ее зарегистрирую. Мне хочется, — торопливо добавила Пибоди. — Ради Колтрейн.

— Ладно.

Оставшись одна, Ева просто опустилась на стул в конференц-зале. Слишком много всего сразу на нее обрушилось. Слишком много мыслей роилось в голове.

Бесшумно вошел Моррис и сел напротив нее.

— Спасибо тебе.

Ева поставила локти на стол и прижала пальцы к глазам, чтобы скрыть слезы.

— Ты ей сочувствуешь?

— Сама не знаю, — проговорила она словно нехотя.

— Ты не можешь хоть отчасти не сочувствовать женщине, когда родной отец так ее презирает. Я следил за ее лицом, пока он говорил с тобой о ней. Его слова резали ее на куски. Я этому рад, и все равно у меня тоже это было. Эта капля сочувствия.

Ева уронила руки.

— Она это заслужила. Все, что получила. Ей даже мало.

— Да. И все-таки. Вот что отличает нас от нее, Ева. Мы можем сочувствовать, несмотря ни на что. Сегодня вечером я улетаю в Атланту. Хочу сказать ее родным, что убийца — убийцы — ответят по закону. Мне нужно это им сказать, именно мне.

— Да-да, конечно. А ты… — Ева боялась задать этот вопрос. — Ты вернешься сюда?

— Да. Здесь мое место, моя работа. Я вернусь. — Моррис поставил на стол коробочку. — Вот это принадлежало ей. Я хочу оставить это тебе.

— Моррис, я не могу…

— Это безделушка. — Он сам открыл крышку. Внутри была бабочка с расправленными крыльями, крылья переливались драгоценными камушками. — Это было первое, что она купила по приезде в Нью-Йорк. Она мне сама сказала. Эта бабочка всегда вызывала у нее улыбку. Для меня это очень важно, чтобы ты ее взяла.

Ева кивнула и накрыла его руку своей.

— На этот раз для меня это была не просто работа.

— Знаю. Но у тебя всегда так. Ты душу вкладываешь. — Моррис встал и, обогнув стол, подошел к ней. Обхватил ладонями ее лицо и нежно поцеловал в губы. — Я вернусь. Обещаю, — сказал он и оставил ее наедине с драгоценной бабочкой.

Ева потеряла счет времени. Она и сама не знала, сколько просидела одна, стараясь успокоиться. В конференц-зал вошел Рорк.

Как и Моррис, он сел напротив нее. Внимательно заглянул ей в лицо.

— Я устала, — призналась Ева.

— Знаю.

— Мне хотелось порадоваться, что дело закрыто, но не получается. Знаю, все прошло отлично. Все хорошо поработали. Но я никак не могу порадоваться, сил не нахожу. Я просто устала. — Ева вздохнула. — Мне хотелось разорвать ее на куски, и я знала, что Рикер мне поможет. Я это знала. Я этого хотела. У меня и без него было на нее столько, что хватило бы на сто арестов. Но…

— Колтрейн и Моррис заслуживали большего, — подхватил Рорк. — И мы оба знаем, что арест — это еще не приговор.

— Рио добьется приговора.

— С какой легкостью они предали друг друга… Использовали, а потом набросились, как псы, и предали друг друга, не колеблясь, без малейших угрызений. Я с удовольствием посмотрел, как ты обрабатываешь Рикера. Приятно было видеть его в каменной клетке. И все же… невозможно радоваться, когда видишь, что близкие люди не испытывают друг к другу никаких чувств, никакой привязанности… Хоть что-то, а они рвут друг друга на части, как стервятники.

— Грейди питала к Рикеру какие-то чувства. Может, в том-то и проблема.

— Да, ты права. Но это ее не остановило. Ты знала, что она его любит — пусть и так, извращенно и ущербно, — и сыграла на этом. Отличная работа, лейтенант. — Рорк постучал пальцем по коробочке: — Что это?

— Это от Колтрейн. Моррис хотел, чтобы это осталось мне.

Рорк улыбнулся, взглянув на раскинутые крылья бабочки.

— Я думаю, пройдет время, и ты научишься смотреть на эту бабочку с улыбкой. Мы можем поехать домой прямо сейчас?

— Да, Пибоди взяла формальности на себя.

— Поехали домой. Весь вечер будем благодарить Бога за то, что мы такие, как есть.

Ева закрыла коробочку и спрятала ее в карман. Обогнула стол и обняла Рорка.

— Я благодарна. Я хочу посмотреть кино, где куча всего взрывается, и грызть попкорн, выпить вина, а потом заняться сумасшедшим сексом на полу.