Сорок истин - Ана Ховская

— И давно вы соблюдаете пост? — спросила Ульяна, не обнаружив на столе ничего мясного или молочного.

— Двенадцать лет, — ответила Белла. — Папа — кремень. Я еще срываюсь периодически на сладости, но все больше прихожу к выводу, что могу стать вегетарианкой.

— Это лишнее. Все хорошо в меру, — сказал Барховский.

«Надо же, он и дочерью помыкает. Бедный ребенок! — подумалось Ульяне. Но когда заметила, с какой непосредственностью Белла построила рожицу отцу и какая теплота мелькнула в ответном взгляде, то снова испытала противоречивые чувства. — Кто ты есть на самом деле?»

— А вам, Кирилл Александрович, ни разу не хотелось нарушить пост?

— Соблазнов больше, чем можно их представить, — с какой-то многозначительной интонацией ответил он и снова взял Ульяну под прицел своего испытующего взгляда. — И чем больше соблазнов, тем интереснее устоять…

Ульяна ощутила, как вспотела под водолазкой. Он все время ее провоцировал. Что бы она ни сказала, его ответ вызывал прилив смущения. И она понять не могла, куда растеряла свой цинизм, смелость и умение держать удар.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — намеренно перешла к делу она.

— За обедом я не обсуждаю деловые вопросы, — коротко ответил Кирилл.

— Табу! — беззвучно напомнила Белла, иронично подчеркивая это жестом, закрывающим рот на замок.

«Значит, он все-таки будет говорить о деле… — с некоторым облегчением вздохнула Ульяна, даже напряжение в спине немного отпустило. — Интересно, какие у него ко мне дела?»

Кирилл положил себе салат и укоризненно посмотрел на пустую тарелку Исаевой.

— За тобой поухаживать? А то ты любишь поголодать.

Белла подозрительно сузила глаза, когда увидела, какой странно напряженный взгляд бросила на отца Улей, потом натянуто улыбнулась и сразу же положила себе пару оладий.

«Что-то нечисто у вас, ребята…»— пряча улыбку за стаканом воды, подумала Белла, и, недолго думая, спросила:

— А давно вы знакомы?

Ульяна сдвинула брови и стала пилить и без того мягкий оладушек ножом. А положив в рот небольшой кусочек, неопределенно пожала плечами.

— Около двух месяцев, — ответил Кирилл.

— М-м, — загадочно улыбнулась Белла. — Мы с тобой примерно так же. С того приема, да?

Ульяна молча улыбнулась.

— Пап, а почему ты никогда не рассказывал об Ульяне? Я знаю про всех сотрудников дядь Сережи, а про нее ты ничего не говорил.

— Может, потому что мы так мало знакомы? — вставила Ульяна, переживая, что разговор пойдет совсем не в ту сторону, а она не сможет так убедительно играть святую невинность.

— Да, но ты сделала то, что не могли другие! Я вообще не представляю, как ты поняла суть моего сборника, не читая его, а только по краткой характеристике отца. Я обязательно обращусь к тебе за следующей.

— А вот интересно, откуда ты берешь свои сюжеты? — ухватилась за спасительную соломинку Ульяна.

Белла расплылась в улыбке и стала рассказывать о своих идеях. Ульяна активно поддерживала разговор, задавая все новые и новые вопросы, чтобы хоть как-то перевести внимание от себя, и сама увлеклась фантазиями девушки. Обе так разговорились, что уже не замечали, что за столом есть еще один собеседник. Они шутили и смеялись, говорили на одном языке, будто две подружки, и даже начали обсуждать совместные проекты.

Уже за чаем Белле позвонил декан, и она, извинившись, убежала к компьютеру. Ульяна сразу превратилась в оловянного солдатика, отстранилась от стола и, убрав руки вниз, стала разглядывать свои ладони.

Кирилл, задумчиво наблюдавший за женщиной весь обед, оставил чашку, выпрямился и тихо предложил:

— Поговорим?

Ульяна коротко кивнула.

Он поднялся и указал рукой, в каком направлении следовать за ним. Свернув в коридор справа от столовой и пройдя несколько шагов, Кирилл остановился у широкой двери и распахнул ее, любезно пропуская женщину вперед.

Ульяна вошла внутрь и остановилась посередине просторного кабинета. Барховский прикрыл дверь и ответил на звонок телефона. У нее было время собраться с мыслями. Только те разбегались совсем не в том направлении.

Эта комната разительно отличалась от общего стиля дома. Большой резной стол у окна, во всю стену напротив темный стеллаж с томами юридической, классической, энциклопедической и прочей литературы в красивых старинных обложках — все расставлено по сериям и тематике. На двух стенах друг напротив друга висели большие картины маслом «Девятый вал» и «Последний день Помпеи». От обеих у Ульяны поползли мурашки по спине: настолько захватывал их драматизм посреди густых темных тонов интерьера. Светлыми были только тяжелые гардины, ковер и жаккардовая обивка кресел, все остальное цвета красного дерева или его оттенков.

«Вот она — его бездна… Непростой выбор картин, редкие произведения в кожаных обложках… Дочь — главная ценность. Даже зауважать хочется… — Ульяна мысленно дала себе подзатыльник. — Сплю с мужчиной без уважения? Дожила!»

Напряженно поведя плечами, она посмотрела на Барховского, который уже некоторое время пристально следил за ней и молчал.

«Или все это лишь красивая картинка для статуса?»— засомневалась она, испытывая странные ощущения от мужчины, которого в большей степени считала накрахмаленным самцом.

— Везде такой минимализм, хайтэк, а здесь абсолютная классика, — заметила Ульяна, отводя глаза к красивому глобусу на резной деревянной подставке.

— Это единственное место в таком стиле, и в нем есть свое очарование, — ответил Барховский и медленно направился к ней. — Но предпочитаю минимализм. При желании в него всегда можно добавить красок и деталей. Классический стиль сложно разбавлять — сразу теряется атмосфера.

— Вы совершенно правы, — с чувством заметила Ульяна, приятно отмечая его точку зрения, а потом, сплетя пальцы в замок перед собой и пряча взгляд в рисунке ковра, напомнила — Вы хотели со мной о чем-то поговорить…

— Хочу, — совсем не деловым тоном ответил Кирилл.

Ульяна бросила короткий взгляд в сторону стола на хрустальный графин со стаканами, сухо прочистила горло и хотела попросить воды, но как язык проглотила, когда Барховский подошел слишком близко. Он гипнотизировал ее одним своим присутствием, как удав кролика. Она почувствовала, как внутри нарастает волнение.

А Кирилл склонил голову и разглядывал лицо женщины: ее опущенные глаза, дрожащие ресницы, чувственные губы, думая о том, как после разговора поднимется с ней в спальню и, наконец, ощутит горячее тело недотроги всей своей кожей.

— Почему боишься смотреть на меня? — так тихо спросил Кирилл, что Ульяне пришлось напрячься, чтобы услышать его. Или это кровь слишком шумела в ушах.