Граница миров - Кристель Дабо

– О-ля-ля, – протянул Лазарус. – Вы повредили код. Это было really необходимо?

Оставшиеся в зале гвардейцы уставились, не моргая, в какую-то воображаемую точку, словно пытались убедить себя, что ничего не видели.

Слитным жестом Генеалогисты указали им на Уолтера.

– Оставьте нас и уведите этого робота.

Гвардейцы повиновались. В момент, когда они покидали апартаменты вместе с покорно подчинившимся Уолтером, который опрыскивал своих конвоиров туалетной водой, на их лицах отразилось невольное облегчение.

Едва монументальные двери из черного дерева закрылись, Офелия почувствовала, как в обе ее щеки уперлось что-то твердое. Два золотых пистолета. Надавив, они вынудили ее поднять лицо к Торну.

– Гвардейцы Поллукса не единственные, кому разрешено носить инструменты для защиты мира, – предупредили его Генеалогисты.

– В качестве главного семейного инспектора вы нас очень разочаровали.

– Мы закрывали глаза на все ваши мелкие недоговорки…

– …пока вы были нашими глазами в этом Центре.

– Но вы дезертировали со своего поста ради этой маленькой анимистки.

Офелия не очень отдавала себе отчет ни в наставленном на нее оружии, ни в непосредственной близости Генеалогистов, чьи золотые волосы смешивались с ее собственными, ни даже в хищной неподвижности Торна. Она видела только пустоту на другом конце шарфа. Амбруаз был там, а в следующую секунду его не стало. Он встретил ее, помог, накормил, приютил, давал советы… и его не стало.

Не ослабляя давления пистолета, женщина бросила Лазарусу пластинку с кодом, которую она сорвала с Амбруаза.

– Для нас большая честь встретиться с настоящим автором проекта «Корнукопианизм».

– Честно говоря, профессор, до недавнего времени мы полагали, что вы не стоите нашего внимания.

– Of course, мы знали, что Евлалия Дийё сделала вас одним из своих служителей…

– …но нам никогда в голову не приходило, что вы способны с ней соперничать…

– И только недавно нам стало ясно, до какой степени мы вас недооценивали.

Лазарус оторвал глаза от пластинки в своей руке. Тень улыбки по-прежнему гнездилась в уголке старческих губ. Внезапное исчезновение Амбруаза не слишком его потрясло.

– Что же заставило вас изменить свое мнение?

Офелия не могла видеть выражения лиц Генеалогистов, стоявших бок о бок с ней. Зато она увидела, как напряглось всё тело Торна, вплоть до сузившихся зрачков, когда оба дула еще глубже уперлись ей в щеки.

– Эта маленькая анимистка, которую мы встретили по чистой случайности…

– …во время перерегистрации за стойкой Мемориала…

– …мы заглянули в ее документы…

– …Евлалия really не слишком распространенное имя на Вавилоне…

– …и уж оно-то полно скрытого смысла…

– …тогда мы провели в отношении нее небольшое расследование…

– …и выяснили, что в ваше отсутствие она жила в вашем доме…

– …и таким образом обнаружили существование вашего так называемого сына…

– …сына, который нигде не фигурировал на вашем генеалогическом древе…

– …и которого вы тщательно скрывали в своей тени…

– …и след которого благодаря нашему упорству мы в конце концов нашли в своих архивах…

– …простой бесправный, родившийся в квартале, где прошло ваше детство…

– …помещенный вместе с вами в этот Центр, то есть непосредственно сюда…

– …и не постаревший ни на гран за последние сорок лет…

– …Леди Септима была решительно неправа, когда выставила его отсюда, так и не позволив нам с ним встретиться.

– К большому счастью, – закончили они хором, – вы сами вернулись к нам!

Лазарус благодушно кивал в ответ на каждое утверждение Генеалогистов.

– А не могли бы вы сказать, чего ждете от меня и моего скромного Центра?

Пистолеты у челюсти Офелии задрожали от возбуждения. Она больше не могла повернуть шею.

– Изобилия! – ответили Генеалогисты.

– Единственного, которое имеет значение.

– Изобилия времени.

– Бессмертия.

Шарф продолжал безуспешно искать в глубине кресла-каталки тело, которого там больше не было. Офелия не могла отвести от него глаз. Генеалогисты так ничего и не поняли в том, что представлял из себя Рог изобилия. Они уничтожили Амбруаза, даже не зная, кем он был в действительности. Они были недостойны бессмертия.

Они были недостойны жизни.

Зажатая в тисках двух пистолетов, Офелия прикрыла веки, чтобы подсоединиться к их спинному мозгу. Она не хотела их отталкивать. Она хотела причинить им боль, вцепиться когтями в их плоть так глубоко, как только будет в ее силах.

У нее ничего не получилось.

Крепко сжав зубы, чтобы распространить свое свойство как можно дальше, она смогла почувствовать нервные системы Торна и Лазаруса, но не Генеалогистов. Их кожа была неприступной крепостью.

Она снова распахнула веки и встретила в вышине взгляд Торна, велевший ничего не предпринимать. Теперь она понимала, почему он их боялся. Убить или быть убитыми – для них проблема была не в этом.

Их дыхание обжигало ей уши.

– Внешне мы не стареем, но это лишь видимость…

– …под кожей наши тела умирают каждую секунду…

– …мы устали растрачивать время…

– …и мы устали обшаривать это заведение…

У Офелии мелькнула надежда, когда она увидела за витражами всплывающий аэростат Светлейших Лордов, но аппарат продолжил подъем и исчез вдали, в направлении Мемориала. Она не представляла себе, каким образом Элизабет могла бы поступить по-другому, не подчинившись Генеалогистам, но всё равно почувствовала себя покинутой.

– Повинуюсь, – заявил Лазарус, смиренно склоняя голову. – Я отведу вас к Рогу изобилия. При одном условии: мы отправимся туда все вместе. Не причиняйте вреда моим партнерам, хорошо?

Генеалогисты знаком приказали Лазарусу указывать путь, а Торну следовать за ним, сами же подтолкнули Офелию пистолетами. Ей пришлось силой оторвать шарф от кресла-каталки, чтобы не оставлять его одного. Удерживать, прижимая к себе, эту бьющуюся шерсть было всё равно что бороться с собственным сердцем, вырвавшимся из груди.

Она не строила никаких иллюзий. Стоит Генеалогистам завладеть Рогом изобилия, и они избавятся от них всех.

Лазарус не стал вызывать большой лифт в холле. Он провел их вниз по потайной лестнице, которую Офелия и Торн уже использовали для своего тайного свидания. Все вместе они двинулись в недра статуи, отдаляясь от солнца и дождя. В потрескивании мигающих лампочек их тени смешивались с висящей паутиной.