Победы, которых могло не быть - Эрик Дуршмид

на Средний Восток и к Индийскому океану, а также возможное выступление Турции в качестве союзника Германии. Британская империя теряла часть своих колоний, а главное — важные линии коммуникаций.

Помогло бы это немцам выиграть Вторую Мировую войну? Ответить на него чрезвычайно тяжело, поскольку через месяц должна была начаться война против Советского Союза, которую тоже можно рассматривать как цепь совершенно невероятных случайностей и множества решающих факторов, сыгравших в пользу как той, так и другой стороны.

II

Есть в неудачном наступленьи

Тот страшный час, когда оно

Уже остановилось, но

Войска приведены в движенье,

Еще не отменен приказ

И он с угрюмым постоянством

В непроходимое пространство

Как маятник, толкает нас...

(Константин Симонов)

Наиболее наглядный пример сочетания и взаимодействия таких факторов дают первые три месяца войны против Советского Союза. И особенно два крупнейших сражения этого периода — Смоленское и Киевское. По мнению большинства историков, именно в этих битвах был решен конечный исход войны. Но очень многие западные исследователи полагают, что ряд одержанных здесь блестящих с виду побед вермахта в конечном итоге привел к роковым для Германии последствиям. После войны немецкие генералы хором взялись утверждать, что именно настойчивое требование Гитлера повернуть войска на юг для захвата Украины помешало им достичь Москвы еще в сентябре — как это предписывалось планом «Барбаросса». Стремление фюрера к очередной тактической победе привело к снижению темпов наступления — и в результате к стратегическому поражению. То есть опять повторилась история с вмешательством бездарного дилетанта в планы стратегов — как это уже было с «приказом об остановке» под Дюнкерком. А поскольку великий фюрер германской нации ныне давно мертв, он уже не имеет никакой возможности защитить свою точку зрения ...

Но все же попытаемся проследить, как развивалась обстановка на самом деле, что являлось реальной (а не выдуманной после войны) причиной тех или иных действий гepманского командования и попытаемся понять, кто был прав — Гитлер или его генералы. А также посмотрим, когда и как на самом деле рождаются многие из «решающих факторов» — в ходе событий или много лет спустя, на страницах мемуаров и исторических трудов?

Планируя осенью 1940 года дальнейшие боевые действия, Гитлер и германский генералитет вынуждены были исходить из одного очень неприятного факта. Даже после невероятных успехов немецкого оружия, поставивших под германский контроль почти весь промышленный потенциал континентальной Европы, мощь нацистов все же безнадежно уступала суммарной экономической мощи СССР, Британии и США. Правда, Америка пока оставалась нейтральной — но ни у кого не было сомнений, на чьей стороне окажется ее поддержка. Сенатор Гарри Трумэн в июне 1941 года выразился предельно откровенно: «И пусть они убивают друг друга как можно дольше». Затяжная война в Европе и поддержка проигрывающей стороны была для Соединенных Штатов лучшим способом ослабить сразу всех конкурентов в борьбе за мировое господство.

Таким образом, шанс на победу немцам давал только «блицкриг» — быстрый и окончательный разгром противника и его капитуляция либо выход из войны. Война против России должна была стать такой же молниеносной, как кампания во Франции или на Балканах. Однако следует заметить, что на тот момент ни одна успешная кампания вермахта не длилась более двух месяцев. Норвежская операция затянулась дольше этого срока — и оказалась на грани срыва (ее спасло только поражение союзников во Франции, заставившее их эвакуировать скандинавский плацдарм).

Главный удар, согласно плану «Барбаросса», наносился из района Люблин—Варшава по прямой через Минск, Оршу и Смоленск — на Москву. Главные силы Красной Армии на этом направлении следовало уничтожить прямо у границы, не дав им возможности отступить на восток. В то же время находившиеся на Украине южнее линии главного удара пехотные и механизированные соединения РККА не воспринимались серьезной угрозой. Их следовало отбросить за Днепр и оставить в покое. К началу осени Москва должна была уже пасть, после чего группировка советских войск на Украине разваливалась сама собой, немцам оставалось лишь принять капитуляцию разрозненных деморализованных частей.

Как это и предполагалось, советские войска на главном направлении оказались в «котле» уже к концу первой недели боев. Из 27 пехотных и 18 танковых и механизированных дивизий Западного фронта, имевшего 22 июня 1941 года численность 630000 человек, на рубеж Днепра и Западной Двины к 9 июля смогли отойти только 290000. Большинство же солдат осталось в окружении далеко на западе, между Минском и Белостоком. Путь на Москву был открыт, но для дальнейшего продвижения у немцев тоже не оказалось сил. Своим отчаянным сопротивлением окруженные советские войска отвлекли значительную часть немецкой ударной группировки — до 30 дивизий группы армий «Центр». И это была лишь первая неожиданность в бесконечной цепи никем не предусмотренных «решающих факторов».

Чтобы не откладывать следующий этап германского наступления на неопределенный срок, его пришлось начинать только подвижными соединениями, не дожидаясь подхода застрявших под Минском частей. Поначалу новый этап наступления тоже развивался вполне успешно: 16 июля немцы ворвались в Смоленск, 19 июля они заняли Ельню (300 километров от Москвы!), а 20 июля — Великие Луки (впрочем, на следующий день этот город им пришлось оставить). В тот же день 20 августа части 2-й и 3-й танковых групп соединились в районе Ярцево и замкнули кольцо окружения вокруг 16-й, 19-й и 20-й советских армий севернее Смоленска.

Но затем успехи немцев на острие главного удара прекратились. Основные силы из-под Минска так и не успели подойти вовремя, скованные южнее Бобруйска начавшимся 13 июля фланговым контрнаступлением 21-й армии и сумевших вырваться из минского котла частей 3-й армии. Советские войска переправились через Днепр, освободили Жлобин и Рогачев и начали медленное продвижение в сторону Минска, 22 июля в бой была введена кавалерийская группа генерала Городовникова (3 кавдивизии), к 24 июля она вышла на шоссе Брест—Москва, западнее Бобруйска, временно перерезав коммуникации 2-й танковой группы. «На шоссе у Бобруйска появилась кавалерия противника — меланхолично отмечает Гудериан в своих мемуарах.

Наступление это было отбито с большими потерями для советских войск, но тем временем выдвинутые из глубины страны четыре резервные армии (24-я, 28-я, 29-я и 30-я) по сходящимся направлениям нанесли контрудар в районе Смоленска. Отрезать и уничтожить прорвавшиеся германские части им так и не удалось, но кольцо окружения вокруг трех советских армий было прорвано. Германские танковые части сами вынуждены были перейти к обороне. Тяжелые бои развернулись и на Ельнинском выступе, где контратаки