Люби и властвуй - Александр Зорич

Примерившись к прыжку, Эгин-скорпион напряг все свои силы, чтобы не промахнуться, и…

Ничто не длится вечно. Завершилось и их объятие, вошедшее впоследствии в историю как «поцелуй Лагхи».

Хорт окс Тамай разлепил губы и еле слышно спросил:

– Стрелять?

Лагха, который, разумеется, был единственным, кто слышал князя, встрепенулся.

– Князь, ты слышишь меня? ― спросил он, чуть отстраняясь и пристально всматриваясь в глаза Хорта. В них не было больше мутной стены. Или почти не было.

– Да, Кальт… ― судя по губам князя, искривившимся от затаенной муки, тот чувствовал себя отнюдь не лучшим образом.

– Очень болит голова, ― признался он после недолгого замешательства.

«Он действительно услышал меня!» ― подумал Лаг-ха, соображая, не сболтнул ли он чего-то лишнего, пока с перепугу горячечно взывал к предкам князя.

– Ты должен снять свой шлем подобно тому, как это сделал я, ― сказал Лагха. ― И тогда боль оставит тебя навсегда.

Сиятельный князь в сомнении покачал головой, но, по всей вероятности, от этого движения боль ударила ему в виски с новой силой, и он в отчаянии поспешил сорвать свой незатейливый шлем.

– О Гилол, ― только и пробормотал Сиятельный князь.

Теперь Лагха воочию убедился в том, о чем догадывался с первого мгновения разговора с Сиятельным князем. Хорт окс Тамай выглядел измученным и изможденным. Под его глазами отложились тяжелые синие мешки. Но, главное, общая картина, в которую складывались черты его лица, словно бы говорила: «Сиятельный князь обречен, обречен к быстрой или медленной смерти, но обречен и бесстрастной волей судеб, и злонамеренной волей нового гнорра».

– Князь, вам нужен отдых, ― сказал Лагха, и в его голосе звучало почти неподдельное сострадание. ― Но прежде прикажите своим людям разрядить луки. Мои, как вы можете видеть, уже безоружны.

– Да… разумеется, да.

Сиятельный князь обернулся и жестом подозвал к себе церемониального глашатая. Спустя несколько мгновений его луженая глотка уже несла над рядами княжеской гвардии благую весть:

– Сиятельный князь повелевает… Оружию ― мир!

Среди десятков тысяч солдат, морских пехотинцев, людей Свода Равновесия и праздных зевак, ― которые, просочившись сквозь оцепление, имели радость наблюдать историческую встречу сильнейших Варана, были всего лишь четверо, от которых в тот день действительно что-то зависело. И среди этих четверых не было ни Лагхи, ни Сиятельного князя, ни даже самозваного гнорра Норо окс Шина.

С борта «Голубых Лососей» сходили первые несмелые десятки разоружившихся морских пехотинцев.

Над «Венцом Небес» реяли штандарты династии Тамаев, и в лад с ними развевались полотнища нового князя на «Звезде Глубин», «Гребне Удачи» и «Ордосе».

Облегченный ропот полз надо всем пиннаринским портом. Господа замирились или хоть сделали вид, что замирились, и мы вроде все живы будем до следующей свары.

Сиятельная Сайла исс Тамай, супруга предыдущего князя и сестра ныне здравствующего, единственная женщина среди всей свиты, глазами-щелками, сузившимися от разнообразных и сложных мыслей о любви и власти, пристально следила за «поцелуем Лагхи» и за прочими дивными событиями, которые сейчас распускались новыми, до времени неведомыми нитями судьбы.

Сарпал, сотник стрелков на крыше вспомогательного арсенала Морского Ведомства, подчиняясь приказу князя, опустил лук и приспустил тетиву. Ему как рах-саванну Опоры Вещей не составляло большого труда вскинуть лук в любое мгновение и выстрелить прежде, чем его подчиненные успели бы хоть моргнуть.

Альсим и пар-арценц Опоры Единства, как и было уговорено с Лагхой Коаларой, были одеты простыми «лососями». Они, как и все, показательно вышвырнули дрянные мечи за борт и одними из первых спустились на пристань Отдельного морского отряда. Альсим, который умел сходиться с людьми на короткой ноге, после третьего же кубка гортело для пущей достоверности братания прихватил с собой милостью гнорра уцелевшего Лорма окс Цамму. Лорм был с утра немного пьян, и Альсим, панибратски обхватив его за плечи, поволок бывшего военного начальника Урталаргиса в загадочную неизвестность будущего.

И Альсим, и пар-арценц теперь знали о противнике все. Откуда в первую очередь может выпорхнуть стрела провокатора, а откуда ― во вторую. Они видели распахнутый купол Свода Равновесия, и они одними из первых поняли, что главное зло так или иначе будет исходить оттуда. Впрочем, Эгина и Убийцу отраженных они не учли.

Лагха, взяв Сиятельного князя под локоть, вел его навстречу свите. За его спиной почтительным сдержанным шагом неторопливо сокращали расстояние «лососи» и среди них ― пар-арценц и Альсим.

В это мгновение всеобщего мира над Сводом Равновесия и надо всем Пиннарином полыхнула ослепительная вспышка.

Когда скорпион падает на голову крестьянке, та, шепча под нос безобидные ругательства и поминая предков, начинает по-бараньи трясти головой и размахивать руками, призывая на помощь. Когда скорпион падает на голову воину, он молниеносно извлекает из ножен короткий кинжал и счесывает тварь на землю, поближе к своему каблуку.

Когда Скорпион, ведомый сознанием Эгина, упал на шлем Норо окс Шина, тот, почувствовавший чужеродное вторжение, был похож скорее на крестьянку, чем на воина. Эгин-скорпион, сбитый с толку налетевшим порывом ветра, не попал туда, куда хотел, а именно на спину. Очутившись на гладчайшем куполе шлема Норо, он понял, что промахнулся.

Поведение Норо было правильным, и Эгин-скорпион, не удержавшись на шлеме, неуклюже свалился на пол и отскочил назад. Что делать теперь? Эгин помнил такое количество поединков, что их с лихвой хватило бы на трех бывалых солдат. Эгин знал, как драться с противником, когда ты человек. Но когда ты скорпион? Когда ты мал, глуп, слишком юрок и слишком ничтожен по сравнению с громадой человеческого тела ― что делать тогда? Розовым светом блеснул клинок в руках Норо. А где его, Эгина, клинок?

И тут раздался истошный женский крик. Эгин-скор-пион знает этот голос. Это кричит та бледная и простоволосая девушка, прикованная к высоченному стулу. Она кричит, потому что боится. Чего она боится? Эгин повернул свою скорпионью голову, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке, и… сияние розового меча удалилось от него на добрых десять шагов. Крик Овель выбросил его прочь из тела Скорпиона и утвердил в роли заинтересованного, но стороннего наблюдателя. Он по-прежнему сидел в своем кресле, а его руки были скованы жесткими браслетами.

Опасаться было нечего. Опасаться было бессмысленно. Ибо когда ты не можешь ничего поделать, опасаться ― самое глупое, что можно придумать.

Однако Скорпион справлялся и без его, Эгина, участия. Причем справлялся отлично. Гораздо лучше, чем справлялся раньше. Норо пробовал достать тварь своим чудовищным клинком, но тварь закладывала такие виражи, что Эгин просто диву давался. Клинок Норо был почти бесполезен. Что проку в самом совершенном оружии, когда ты просто не можешь достать противника?