Седьмая казнь - Джеймс Роллинс

Милл-Хилл, Англия

Спустя две недели Грей стоял у окна смотровой площадки над небольшой операционной в исследовательском центре имени Фрэнсиса Крика неподалеку от Лондона. Он не сводил взгляда с покрытой простынями фигуры на столе.

Мы все в долгу перед тобой.

Многочисленные анализы подтвердили, что Грей здоров, и на следующий день он намеревался вернуться в Штаты. Сейхан и Ковальски тоже были здоровы и готовы к возвращению, однако идти в медицинский центр с Пирсом не захотели. Ковальски заявил, что он мумий по уши наелся.

Грей улыбнулся. Великан и не представлял, насколько удачно подходят его слова к данной ситуации. Он вспомнил ужасные лица мертвецов, вырезанные в каменном желудке похороненной богини.

Это была одна из множества очевидных подсказок. Он еще подумал тогда, что каждая мелочь – урок нам.

Не единственный урок на долгом пути.

Вспомнилась древняя слониха, которая взяла за руку Джейн и поделилась с ней знанием, словно с ребенком. В тех каньонах действительно не было лекарства.

Лишь еще один урок.

Что показали Джейн – и чему научили их всех, – было лишь рецептом для лекарства.

За спиной открылась дверь, и вошли два человека, сражавшихся с пандемией.

Монк с улыбкой заключил Грея в медвежьи объятия, а доктор Илеара Кану пожала ему руку.

Коккалис взглянул в окно. Его усталое лицо исчертили морщины.

– Похоже, мы с тобой сделали полный круг. От одной мумии к другой.

Все правильно.

В другом крыле медицинского института поджигатели уничтожили мумифицированное тело профессора Маккейба. Грей вспомнил, как стоял на улице возле этого здания и как впервые услышал о странной болезни.

Полный круг, так и есть.

Только сейчас на столе перед ними был не профессор Маккейб.

Илеара грустно взглянула на покрытое простынями тело.

– Его работа завершена. Завтра утром тело вернут в Вестминстерское аббатство.

– Доктор Ливингстон, я полагаю, – попытался произнести с британским акцентом Монк.

– Точнее, откопаю, – насмешливо приподнял бровь Грей.

– Класс! – Монк ткнул Пирса в бок локтем. – Как-нибудь на совещании выдам начальству.

– Валяй, не стесняйся.

Вскоре после прибытия группы Грея в Руанду тело Дэвида Ливингстона извлекли из склепа в Вестминстерском аббатстве, где оно спокойно пролежало более сотни лет. Останки бедняги чуть ли не разобрали на кусочки для исследований, так что Грей удивлялся, что под простынями еще что-то осталось.

Но самое важное было скрыто в черепе.

Лекарство.

Монк нахмурился:

– До меня доносились какие-то обрывки, но я так и не услышал всю историю целиком.

– Хорошо. С чего мне начать?

– Как всегда, с Моисея.

Вздохнув, Грей улыбнулся.

– Чтобы понять все до конца, нам придется вернуться в еще более ранние времена, когда стадо слонов, измученных жаждой, набрело на источник воды, ядовитый для большинства живущих.

Он вспомнил, как Ной восхищался огромными животными.

– Слоны прекрасно умеют находить решения проблем; они открыли способ пить воду и оставаться здоровыми. Как это им удалось, мы, скорее всего, никогда не узнаем, но мне кажется, некоторое значение имеет их почитание костей предков.

Илеара кивнула.

– В природе встречается множество примеров странных биологических связей. Иногда мы даже не знаем, как они образовались, и переносим объяснение в категорию «Жизнь пробьет себе дорогу».

Грей задумчиво потер подбородок.

– В общем, слоны все-таки отыскали такой способ. Они научились хранить останки предков под ветками сливового дерева мобола. Танины из веток в процессе разложения тела оказывали некоторое влияние на ткани, превращая яд в лекарство.

– Мы подтвердили эту теорию в лаборатории, – добавила Илеара. – После смерти носителя микроб впадает в спячку, поскольку может питаться электричеством только от живого мозга. И только тогда микроб становится восприимчив к танину из коры сливового дерева. Химические вещества танина, образно выражаясь, отключают некоторые гены, делая микроб неопасным. И, что еще лучше, если этот неядовитый микроб встречает своего ядовитого родственника в живой ткани, то нейтрализует его.

– Вот такое лекарство, – сказал Грей.

Монк поскреб голову.

– То есть рецепт состоит в том, чтобы превратить зараженное тело в мумию, воздействуя на него танинами из коры, потом подождать годик-другой – и употребить лекарственную версию микроба…

Грей вспомнил, как слониха-мать разбивала череп пропитанного танином предка и предлагала сыну жевать кость, доставая лекарственную версию микроба.

– Этот способ подходит только определенным видам, – подчеркнул Грей. – Вот почему для получения лекарства кости слонов нам не годятся. Мы должны все сделать сами. Слоновьи кости к слоновьим костям.

– А человеческие – к человеческим, – поморщился Монк.

– Черепа подходят лучше всего, – добавила Илеара. – Именно там находится большинство микробов. Конечно, современные технологии позволяют получить лекарство искусственными методами, но в древности был только один способ излечиться.

Грей знал, что в лабораториях центра имени Фрэнсиса Крика делали именно это: получали сыворотку на основе образцов лечебного микроба из черепа Ливингстона.

– Когда же мы доберемся до Моисея? – спросил Монк.

Грей взглянул на часы, довольный, что можно пропустить часть рассказа.

– Казни… Эта история начинается в исключительно влажное время года. Возможно, виноваты атмосферные изменения в результате извержения вулкана. Источник воды наших слонов затопило, микроб вынесло в долину Нила, из-за чего и пошла цепная реакция библейских казней. Вскоре после этого несколько египетских исследователей отправились на поиски источника болезни и обнаружили слонов. Удивившись способностям животных пить зараженную воду и не болеть, египтяне изучили их поведение и поняли, как сделать лекарство.

Грей вспомнил рассказ Ноя о кенийском племени, члены которого научились у слонов жевать листья, вызывавшие родовые схватки у беременных. Он слегка покачал головой, отдавая дань изобретательности человека и жизнестойкости природы.

Жизнь пробьет себе дорогу.

Грей продолжил рассказ, чувствуя, что времени остается все меньше.

– Исследователи вернулись на север и принесли с собой лекарство, знание о котором хранила секта, поклонявшаяся женской ипостаси Туту, бога сна и сновидений.