Осколок его души - Марина Александрова

— Дай сюда, — протянул он руку, и получив записку без особого интереса вгляделся в содержание, — демоны бы побрали эту старуху, — раздраженно пробормотал он, прочитав всего несколько кратких строк. — Надоела. Разберись с ней уже, хватит с меня, — фыркнул он, небрежно отбросив послание на пол.

Несколькими часами ранее. Турийские леса.

Она не отрываясь смотрела на своё отражение в зеркале, казалось, уже целый день. Во всяком случае, когда она только оказалась сидящей перед своим туалетным столиком, солнце ещё слепило ей глаза сквозь небольшое окно в её спальне. Где-то снаружи беспрестанно слышались звуки столь нежданной в это время года капели. Конечно, на север вернулся огонь. Он отогреет эти края, спасет от суровых зим, как это было раньше. Вряд ли она доживет до того времени, чтобы сравнить силу новой хозяйки севера и её брата. Вряд ли случится что-то столь удивительное. Она всматривалась в собственное отражение, продолжая задаваться вопросом, кто эта незнакомая старуха? Выискивая на своей коже всё новые и новые лучики морщин. Её взгляд то и дело падал на те вещи, без которых не обходился ни один из её дней: удивительной красоты нефритовые заколки, золотые и серебряные гребни, украшенные россыпями драгоценных камней, серьги и браслеты, белила, которые стоили баснословных денег, румяна, тушь и краска для губ… Сухие духи в изящной маленькой коробочке из слоновой кости. Всё это всего несколько часов назад имело такой смысл в её жизни. Дрожащей рукой Дорэй взяла баночку, в которой хранились белила, которые она использовала лишь по особенным случаям, окунула внутрь пальцы и провела ими по своей щеке. На дряблой желтой коже осталась белоснежная полоса, которая смотрелась так нелепо, что она невольно усмехнулась. Старуха в отражении беззубо оскалилась ей в ответ. Улыбка тут же застыла на лице женщины, а в глазах женщины отразился такой непередаваемый ужас и отчаянье, что у Дорэй с силой защемило где-то в груди. Казалось, она уже не сможет вдохнуть хотя бы крошечный глоток воздуха.

— Нет! — заорала она, с силой швырнув белила о зеркальную гладь. — Это не я! Не я! Это не могу быть я! — кричала она, продолжая крушить свой столик и разбрасывать содержимое на нём, пока обессилено не рухнула на пол. — Не я… не я… — шептала она сквозь приглушенные рыдания.

Обречённо прикрыв глаза, она пыталась найти ответ на вопрос, который продолжал терзать её разум:

«За что?»

Она никого не убивала! Никого! Каждый мог бороться за свою жизнь. Одни проигрывают, другие нет! Если её брат оказался слабаком, то почему она должна платить за это? В конце концов, она растила его дочь! Даже если её мать защитила эту землю для Ив, если бы Дорэй захотела, то нашла бы способ от неё избавиться! Но она же этого не сделала?! Неважно, по какой причине, но не сделала же!

— Неблагодарная тварь, — прошипела она, с силой сминая листы бумаги, которые лежали на её столике вместе с косметикой на тот случай, если ей потребуется что-то срочно записать.

В начинающей слабеть памяти, вдруг всплыла картина давно минувшего прошлого.

Её первый шаг, идеальный, выверенный для неё, шаг, когда она всего лишь задала направление выпущенной стреле, не более того. Всего лишь рассказала кухарке, пока Ив и Китарэ ели свой ужин на кухне, то, что могло заинтересовать маленьких детей, разожгла искру интереса и незаметно положила Ив в карман два крошечных стеклянных шарика, как просил её Нурак. Что в этом может быть преступного?!

Что теперь? Это конец?

«— Зачем нужны эти шарики? — прошептала она, рассматривая в своей ладошке две стеклянные бусины, что отдал ей всего мгновение назад мужчина, на груди которого она сейчас лежала.

— Это? — сонно пробормотал Ис Нурак, продолжая поглаживать её обнаженную спину. — Они улавливают энергию, что высвобождается после смерти эвейев.

— Надо же, — усмехнулась Дорэй.

Не то, чтобы ей было и впрямь интересно, на кой демон брату императора нужна энергия тех, кого они собираются убить… то есть, нет, это он собирается убить, конечно же, она всего лишь пешка в его игре, которая ничего не знала! Так, на всякий случай, именно так нужно думать даже про себя. — И зачем тебе это нужно?

— Мало ли, — ответил он, — думаешь, так легко пробудить раньше времени дочь Радави? Я могу пострадать или исчерпать себя так, что мне будет необходимо восстановиться».

— Восстановиться, — пробормотала Дорэй, — конечно, восстановиться… ему нужна была сила своего брата, но ведь там был и мой, конечно… Ниром же тоже погиб именно там!

Продолжая сжимать в руке истерзанный лист бумаги, Дорэй судорожно искала то, чем могла бы написать письмо, а под рукой оказалась лишь тушь для лица.

Её послание было кратким. Недостаточно умным и совсем непохожим на кого-то вроде неё: «Верни фиал моего брата и мне будет, что рассказать тебе в Турийских лесах».

Она всю жизнь повторяла себе, что всё, что она делает — это для её детей… Но, пожалуй, лишь, когда она отправила письмо Ису Нураку, она впервые ясно осознала, что о них-то она до сих пор даже и не вспомнила. И лишь задумавшись об этом, решила набросать несколько строк и для них, истратив последний заряд на шкатулке для писем.

* * *

Пока Рэби под ошалелыми взглядами кузенов закрывал дверь, я пыталась сообразить, что мне делать с этой парочкой? Как ни крути, но сейчас они мне были совсем некстати. Я надеялась прервать круг насилия на Дорэй. Это было утопично. Я вовсе не рассчитывала, что когда они узнают о своей матери, то однажды мы сможем стать друзьями. Это просто невозможно. Я всё понимала. Но мой род… кровь…я не могла оставить в живых себя одну и успокоиться на этом. Это было совершенно невозможно так рисковать. Кто мог дать мне гарантии, когда именно моя жизнь в этом мире прервётся? Будут ли у меня достойные наследники? Я, эвей, который привык думать о собственной кончине, как о чем-то незначительном и вполне закономерном, теперь не могла обескровить собственный род. Это была моя ответственность. Сплотить нас, собрать из того что осталось хотя бы какое-то подобие семьи.

— Как ты его назвала? — пробормотала Расха.

— Рэби, ты же слышала.

— Но, — нахмурилась она.

— Это Рэби-младший, племянник нашего, — не моргнув и глазом, соврала я. И хотя обманывать я не любила, но, думаю, оно того стоило. — Так, я попрошу не орать в моём доме и ещё раз внятно объяснить, что вам двоим от меня надо ни свет ни заря? — со скучающим видом, поинтересовалась я.

— Письмо… — немного поутратив свой пыл, вновь начал Эдор. — Почему моя мать так написала и не вернулась…

Подняв ладонь вверх, я посмотрела на него исподлобья так, как обычно смотрела перед тем, как приступала к боевым действиям. Похоже Эдор это просек, вспомнил нашу последнюю стычку в кустах и свой расквашенный нос и несколько подрастерял запал.

— То есть, вы приперлись ко мне спозаранку, орали под окнами, позорили перед ожерельем и наследником с одной единственной целью — оправдать завихрения собственной матери, так что ли?! — рявкнула я так, словно ещё немного и вход пущу кулаки.