Че Гевара. Важна только Революция - Джон Ли Андерсон

Одной из задач, поставленных перед Че Фиделем, было объединить различные военизированные группы и поставить их под свой контроль, но Че не рассчитывал на большое содействие со стороны Движения 26 июля». Его опыт общения с людьми из льяно показывал, что куда более надежным союзником для него является другая сила, а именно НСП.

Прибытие Че дало НСП великолепную возможность занять центральное место в вооруженной борьбе — то, в чем другие местные организации последовательно ей отказывали. В сельском районе Ягуахай на севере Лас-Вильяс у НСП имелась своя повстанческая зона, в которой действовал отряд из шестидесяти пяти вооруженных бойцов во главе с официальным представителем партии Феликсом Торресом, но Торрес отказывался объединяться как с местными деятелями «Движения 26 июля», так и со «Вторым фронтом» Гутьеррес Менойо.

Стоило Че появиться в регионе, как партия тут же направила к нему послов с приветствиями. Они предложили ему проводников и деньги, а также пообещали дать радиопередатчик и мимеограф — для развертывания в Эскамбрае собственной пропаганды.

Спустя еще неделю изнуренная голодом, болезнями и усталостью колонна Че, миновав почти пол-Кубы, то есть преодолев свыше шестисот километров, причем в основном пешком, достигла цели — небольшой фермы в предгорье Эскамбрая. Сюда на встречу с Че прибыл официальный представитель Коммунистической партии.

В свои двадцать шесть лет Овидио Диас Родригес был секретарем отделения «Социалистической молодежи» в провинции Лас-Вильяс. Нескончаемая правительственная пропаганда, направленная против «аргентинского коммуниста», породила в нем благоговейное отношение к Геваре, и, по мере того как приближался момент их знакомства, Диас приходил все в большее возбуждение. «Я хотел обнять его при встрече», — вспоминал он. Но, когда Че протянул в знак приветствия руку, Диас оробел и отказался от своего намерения. «Я увидел, что Че очень худ, и представил себе, через какие тяготы этому человеку пришлось пройти после того, как он оставил Сьерра-Маэстру… Он попросил меня вкратце обрисовать все, что я знаю о ситуации в Эскамбрае и о вооруженных группировках, имеющихся там, рассказать о положении партии в провинции и в горах, о поддержке, которой она пользуется, о том, сильны или нет позиции социалистов в этом регионе. Он говорил со мной с уважением и весьма приветливо».

15 октября Че записал у себя в дневнике, что встретился с представителем НСП, который сказал, что партия будет в его распоряжении, если он сумеет подвести дело к объединению различных военных групп. Начало было неплохое.

Тем временем Камило также вступил в контакт с НСП. Его колонна вышла к Ягуахаю, где располагались войска Феликса Торреса, и 8 октября состоялась встреча двух командиров. Торрес был рад перейти в подчинение к Камило, а Камило был столь же рад принять его под свое начало. И, хотя их лагеря стояли отдельно друг от друга, все их действия отныне были скоординированы. Фидель был настолько доволен этим обстоятельством, что приказал Камило остаться в Лас-Вильяс и помогать Че в его операциях, вместо того чтобы двигаться дальше в Пинар-дель-Рио.

Как обычно, под началом Че оказалась весьма разнородная публика. Помимо неискушенных в бою выпускников Минас-дель-Фрио Гевара взял с собой некоторых своих любимчиков, прежде всего коммунистов Рибальту и Акосту, а также Рамиро Вальдеса, щеголявшего бородкой, которая, по словам Че, делала его похожим на Феликса Дзержинского. Был с ними и молодой врач Оскарито Фернандес Мелл.

Среди молодежи выделялись Хоэль Иглесиас, Гиле Пардо, Вакерито и братья Асеведо. Были там и странные персонажи, вроде «Негро» Ласаро, огромного чернокожего парня, отличавшегося отвагой и чувством юмора. В течение всего похода он таскал за собой седло, говоря, что оно пригодится, как только он отыщет верховую лошадь, чего, разумеется, не произошло.

Наконец, стоит вспомнить о нескольких совсем юных ребятах, чьи судьбы оказались навсегда связаны с Че: многие из них остались с ним после войны в качестве личной охраны и приняли участие в последующих партизанских кампаниях Гевары. Большинство этих юношей мало интересовались политическими тонкостями, но жаждали приключений и благодаря Че «попутно становились героями освободительной борьбы».[21]

Что же их так завораживало в Че? Сложно представить себе человека, более непохожего на этих молодых парней. Он был иностранцем, интеллектуалом, получившим высшее образование, он читал книги, которые они не понимали. Как командир Че был требователен и строг и сурово наказывал провинившихся, особенно если это были те, в ком он видел задатки «истинного революционера». Когда юный Гарри Вильегас и несколько его сверстников устроили голодовку в Минас-дель-Фрио из-за того, что им давали плохую еду, Че поначалу пригрозил им расстрелом. В конце концов, посовещавшись с Фиделем, он смягчил наказание, оставив бунтовщиков без пищи на пять дней, «чтобы они поняли, что такое настоящий голод».

Че был не такой как все, и они знали это. Он требовательнее относился к себе и потому требовал большего и от других. Любое наказание он сопровождал поучением о важности самопожертвования, личного примера и социальной сознательности. Гевара хотел, чтобы молодые люди знали, почему их наказывают и как они могут искупить свою вину. Многие не выдерживали и уходили, не в силах вынести жесткость и бескомпромиссность его требований, но для тех, кто оставался, сам факт нахождения рядом с Че превращался в предмет особой гордости. А поскольку Гевара жил наравне со всеми, отказываясь от положенных ему по статусу особых удобств и сражаясь так же, как все, с одинаковой степенью риска, то заслужил огромное уважение и преданность. Для этих юнцов, примерно половина из которых были чернокожими и многие — выходцами из бедных семей, Че был проводником и учителем, образцом того, каким следует постараться стать, и со временем они хотели научиться верить в то, во что верит он.

Между тем, хотя Че и старался скрыть это, ему приходилось платить за тот аскетический образ революционера, который он создал для себя. Его отношения с Сойлой, привязанность к мулам, привычка держать домашних животных — все это говорило о том, что он ищет тепла и покоя, чтобы смягчить тяготы партизанской жизни.