Белые русские – красная угроза? История русской эмиграции в Австралии - Шейла Фицпатрик

все равно именно русские (и в том числе русскоязычные евреи) занимали почетные первые места в официальном списке опасных иностранцев, которых следовало интернировать в случае начала третьей мировой войны (в которой Австралия, выступая союзницей Великобритании и США, как ожидалось, будет сражаться против Советского Союза). В ASIO всегда подозревали, что СССР внедрил своих агентов в лагеря ди-пи, которые впоследствии прибыли в Австралию в качестве иммигрантов по программе массового переселения, и можно не сомневаться, что эти подозрения были справедливы, однако неясно, многих ли из этих агентов ASIO удалось выявить. Русские иммигранты тоже опасались внедрения советских агентов в их гущу, что приводило к взаимной подозрительности и периодически выливалось в громкие скандалы. Такие скандалы происходили даже (или, наоборот, особенно) внутри русской церкви, поскольку некоторые православные священники были советскими агентами; эта вечная подозрительность придавала жизни русской диаспоры особый горький привкус вражды и недоверия.

Антикоммунистически настроенные русские много раз подступались к ASIO, предлагая свою помощь в борьбе с коммунизмом, иногда успешно. Пытались они и привлечь внимание австралийской публики к своим антикоммунистическим убеждениям и предупредить австралийцев о «красной угрозе». В 1951 году русская община Аделаиды призвала народ Австралии дать отпор коммунизму: «Не обманывайте себя, не думайте, что здесь этого не случится». В том же году в Сиднее шел сбор подписей за монархистское движение капитана Николая Фомина, которое уже заявляло о своей связи с Либеральной партией и собиралось в ее штаб-квартире. (Об этом сообщило «Единение» вместе с коротким разъяснением для тех русских, кого, быть может, отпугивало слово «либеральная», что Либеральная партия Австралии «является активнейшим борцом против коммунизма».) В апреле 1952 года членов той же организации пригласили послушать доклад «Ложь марксизма в истории». В 1952 году в Аделаиде День непримиримости отмечался (пусть и с выступлениями на русском языке) в штаб-квартире Либеральной партии[911].

В конце 1953 года Владимир Диффердинг (один из тех белых русских, которые успешно предложили свои услуги ASIO)[912] и его сотоварищ по НТС Георгий Петропуло прислали в The Argus письмо о «великой опасности нашего времени – коммунизме». Они писали: «Это опасность для демократии, цивилизации и вашего образа жизни» (здесь слово «вашего» выдает, насколько чужой Австралия продолжала оставаться для русских). Диффердинг и Петропуло, подписавшиеся под письмом как председатель и почетный секретарь Русского антикоммунистического центра, предлагали «объединиться с группами и с отдельными лицами» в борьбе против общего врага[913]. Вызвал ли этот клич какой-либо отклик у широкой австралийской публики, неизвестно, зато он по-настоящему разозлил Захарвоса Бржытрчинского [sic!] из Эйлдона, который резко ответил, что «незачем терпеть в Австралии иностранные политические организации. Новоявленным австралийцам следовало оставить свою политическую деятельность на родине»[914].

Напряженность, сопровождавшая споры о коммунистах и советских шпионах в Австралии, только усилилась после бегства русского дипломата и тайного сотрудника советской разведки Владимира Петрова в 1954 году и учреждения вслед за этим Королевской комиссии по шпионажу. Поступок Петрова, одно время регулярно посещавшего Русский общественный клуб в Сиднее, ознаменовал своего рода водораздел для русского иммигрантского сообщества в Австралии. Когда в аэропорту Кингсфорд Смит собралась шумная толпа русских, протестовавших против отъезда жены Петрова в Советский Союз (как они считали, ее к этому принуждали), в глазах австралийской публики это стало дебютом – первым антикоммунистическим выступлением русских[915].

Одним из вожаков той демонстрации протеста был Николай Харьков, китайский русский лет пятидесяти с небольшим, прибывший в Австралию через Тубабао в 1949 году. Очерк, напечатанный в июне 1954 года в журнале People, красочно рассказывал о мечте Харькова «разгромить международный коммунизм во всем мире». Он поведал журналистам о «разработках долгосрочной программы коммунистов – завоевать Австралию и поселить здесь 100 миллионов человек излишнего населения Азии». Такие планы якобы совместно вынашивали правительство СССР и китайский вождь Мао Цзэдун. Если коммунистам удастся осуществить эту программу, австралийцев будут использовать как рабскую силу для строительства плотин и дорог, а остальное население быстро истребят или сошлют в далекие края вроде Мадагаскара или Родезии. Очерк сопровождал мутный снимок деятелей Русского антикоммунистического центра, заседавших с заговорщическим видом в съемной комнате Харькова в Редферне. Заголовок сообщал: «Эти девять человек ненавидят Кремль»[916].

После такого многообещающего начала русские продолжили попытки вступить в общенародную дискуссию об антикоммунизме. Георгий Петропуло и некоторые члены семьи Диффердинга собрались на улице напротив здания, где заседала Королевская комиссия по шпионажу, и кричали слова поддержки Петрову. В отличие от жены, которая, похоже, испугалась и смутилась при виде самозваной группы поддержки, сам Петров нисколько не растерялся, увидев демонстрантов, а напротив, как передавали, «широко улыбнулся и поднял руку в знак приветствия», прежде чем войти в здание. Отвечая на вопросы прессы, Петр Диффердинг назвал себя бывшим военнопленным из Германии (однако не стал уточнять, на чей стороне воевал), а Петропуло сообщил, что бежал из Советского Союза[917].

Через несколько дней, когда перед Королевской комиссией должна была свидетельствовать Евдокия Петрова, русские демонстранты вновь вышли на улицу. На этот раз их пришло больше, и Владимир Диффердинг (в прессе его назвали вожаком группы) держал большой плакат с надписью: «Мы, русские, знаем коммунизм и ненавидим его»[918]. О том, насколько беззаботно относились в 1950-е годы австралийские власти к мерам безопасности, можно судить по тому, что они никак не стали препятствовать проведению демонстрации, несмотря на то, что 2 июля в редакцию The Age позвонил какой-то человек с сильным иностранным акцентом и сообщил, что собирается застрелить Петрова[919].

Белые русские активисты быстро указывали на подозрительных лиц внутри большого русского сообщества в Австралии. Георгий Алексеев, говоривший от имени Русского антикоммунистического центра в Сиднее, характеризовал Русский общественный центр как логово сторонников советского режима и «филиал советского посольства, существующий на советские деньги», и выражал мнение (или надежду), что клубу предстоит «серьезно отвечать» перед Королевской комиссией. Белые русские и сами бы охотно выступили перед этой комиссией; например, Харьков заявил, что у него и у многих других новых австралийцев имеются доказательства того, что в Австралии орудуют шпионы-коммунисты, и они с радостью предъявят их[920]. Но, к их разочарованию, их туда не вызвали. Удивительно, но в целом Королевская комиссия уделила мало внимания жившим в Австралии русским иммигрантам, что красным, что белым, несмотря на то, что Петров в прошлом часто посещал Русский общественный клуб, а под присягой заявил, что его миссия в качестве агента советской разведки заключалась в создании агентуры внутри политических организаций белых русских. Такое же равнодушие выказали и различные разведывательные