Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений - Эдмунд Фелпс

Эти обвинения оторваны от контекста. Ничего не говорится, например, о том, что Верховный суд просто распространил на корпорации те права, которые давно уже — вполне в духе корпоративизма — были предоставлены профсоюзам, и никто на это не жаловался. NAFTA было шагом к свободной торговле, получившим поддержку многих американцев и европейцев. Также не упоминается, что при легализации внебиржевых деривативов Америка просто пыталась угнаться за структурированными финансовыми продуктами, изобретенными в Италии и проанализированными французскими математиками. Не говорится и о том, что именно американское правительство затянуло банки в субстандартную недвижимость, вместо того чтобы сосредоточиться на инновациях и финансировании государственного дефицита; именно государство увлекло людей идеями потребления и досуга, которые были им не по карману.

Но все это вряд ли имеет значение. Даже если акционеры, кредиторы и собственники состояний в целом обладают сегодня большей политической властью, чем в гэлбрейтовскую эпоху 1950-1960-х годов, взрывной рост корпоративного протекционизма, регулирования и дерегулирования, а также море социального страхования — все это зависело от желания или готовности чиновников и законодателей защищать близкие им интересы, потворствуя отдельным заинтересованным группам в обмен на электоральную и финансовую поддержку. Это система взаимосвязанных частей: корпоративистская система, переходящая от трипартизма, включающего правительство, организованный бизнес и организованную рабочую силу, к бипартизму, в котором рабочий класс лишается части своих связей. Однако систему в конечном счете движет экономико-политическая культура самодовольства и закулисных сделок. Иногда рабочий класс выигрывает, а бизнес проигрывает, а иногда наоборот.

Успех современной экономики в период с середины XIX века по начало 1970-х годов привел к такому воодушевлению, которого не знали предшествующие тысячелетия. Это был триумф современной морали и духа витализма, к которому примешивался античный материализм. Но со временем политики начали пытаться подчинить себе современную экономику, ее культура стала разлагаться, а управленцы попросту ее предали. Хотя миром, как говорил Кейнс, «правят идеи», современный капитализм был новой идеей, которую пока еще мало кто понимал: его этические основания и моральный фундамент не были в достаточной мере развиты. Корпоративизм же был старой идеей, более удобной для многих. Поэтому конкуренция идей в этом столетии не обязательно завершится так же, как и в прошлом. Нам следовало бы знать, что после поразительного развития, длившегося более 100 лет, современный капитализм может ослабеть и оказаться в опасности.

Если мы намерены начать реформу, нам следует на этот раз четко и ясно изложить наши ценности и цели — объяснить, какие карьеры и какая экономическая жизнь наиболее привлекательны, какой тип экономики способен поддерживать хорошую жизнь и как он может обеспечить всеобщую справедливость.

Сторонники корпоративизма (в том числе нового) всегда мыслили в материалистических категориях, рассуждая о неэффективности производства, растратной безработице и дорогостоящих флуктуациях. Обычные защитники капитализма рассуждали точно так же. Корпоративисты доказывали, что по всем этим показателям корпоративистская система превосходит систему современного капитализма. Они говорили, что их система в целом достигает большей производительности, меньшей траты ресурсов из-за безработицы, а благодаря защите труда — большей стабильности в благосостоянии, заработной плате и занятости частных лиц. В действительности, все эти показатели эффективности относительно хорошо работающих корпоративистских экономик в лучшем случае сопоставимы с показателями относительно хорошо работающих современно-капиталистических экономик последних десятилетий XX столетия. Чтобы выбрать из этих двух систем, мы должны отстраниться от материалистической точки зрения классической политической экономии. В этой книге, когда мы возносили хвалы современному капитализму, обычно говорилось о его нематериальных выгодах: водоворот интересных задач, удовольствие испытания и исследования, дрожь успеха. Образцовые варианты хорошо работающего современного капитализма дают своим участникам возможность вести достаточно состоятельную жизнь, ориентированную на самовыражение и личностное развитие. Корпоративизм в таком случае может рассматриваться в качестве мрачного учения, которое, защищая людей друг от друга, подавляло бы их творческое начало, мешало инициативе и наказывало за нонконформизм.

Вознаграждение, которое способна приносить хорошо работающая современная экономика, обусловлено не чем иным, как ее выраженным динамизмом. Увлеченность процессом сама является наградой, состоящей в психологическом переживании возбужденности, во встрече с новыми задачами, в возможности опробовать новое и в волнующем погружении в неизвестность. Разумеется, существуют и побочные последствия — скоротечность работы, неустойчивость прибыли, вероятность провала отдельных проектов и даже полного краха, наконец, возможность стать жертвой мошенничества или надувательства. Эти выгоды и риски — плюсы и минусы современной экономики.

Современные корпоративисты могут сказать, что их система также порождает хорошие чувства и формы опыта — солидарность, безопасность и согласие в промышленности. Они постоянно указывают на то, что это базовые качества хорошего общества. Следовательно, необходимо разобраться со значением для человека выгод и рисков современной экономики, оценить их, чтобы понять, можно ли стремиться к этой экономике и насколько она привлекательна в сравнении с корпоративистской или какой-либо иной экономикой. (Некоторые авторы — например, многие марксисты, хотя и не сам Маркс, — утверждали, что, нематериальные факторы большой роли не играют.) Нельзя оправдать хорошо функционирующий современный капитализм, если люди не хотят того, что он способен им предложить. Так что существуют фундаментальные вопросы, которые логически предшествуют вопросам о том, что можно сделать и что стоит делать в Америке, чтобы остановить спад динамизма. С этими вопросами, скорее всего, связано падение удовлетворенности трудом и другие недавно обнаруженные изъяны, и они важнее проблем тонкой настройки, к каковым относятся, например, банковская реформа или шкала подоходного налога.