На краю бездны - Бернар Миньер

Зрелище поломанных деревьев, полегшей травы, словно укатанной невидимым катком, и полнейшего хаоса в небе повергло его в состояние, близкое к экстазу. Он чувствовал себя напрямую соединенным с этими первозданными силами; буря наэлектризовала его, и заряды, пробегая под кожей, покрывали ее мурашками и доходили до самой мошонки. Ему вдруг отчаянно захотелось полюбоваться на свою коллекцию. Для этого настал самый момент. Шикарный момент. Мин Цзяньфен прошел по гостиной до книжного шкафа, что находился справа от экрана, достал телефон и нажал на иконку, представлявшую собой ключ. Шкаф открылся, и показалась стальная бронированная дверь. Она весила больше тонны и с четырех сторон была снабжена системой замков, которые автоматически захлопывались при любой попытке проникновения, и камерой видеонаблюдения. Мин приблизил лицо к распознающему аппарату. Система была устроена так, что, если в помещении, кроме Мина, находился еще кто-нибудь, неважно, сколько человек, их тут же распознавали камеры, закрепленные в углах, и дверь не открывалась. Но как только дверь открывалась до ширины 70 сантиметров, у входящего было лишь полторы секунды, чтобы миновать ее. По истечении этого времени тяжелая бронированная дверь в стене из сверхпрочного бетона восьмидесятисантиметровой толщины, вызывающая в памяти комнаты-сейфы швейцарских банков, сразу закрывалась, и в течение суток никто не мог ее открыть. Это была гарантия того, что в святилище мог входить только он один. Само собой разумеется, что сам Мин мог выйти оттуда в любое время: внутри находилась чрезвычайная кнопка, которая сразу же открывала дверь, если он на нее нажимал. Мин старел. Хотя все результаты медицинских обследований говорили, что здоровье его в прекрасной форме, он соблюдал осторожность. А созерцание сокровищ бункера всякий раз вызывало у него ни с чем не сравнимые эмоции, что могло быть опасно для сердца.

Он спустился по винтовой лестнице, ведущей глубоко вниз. Вмонтированные в ступени светильники освещали бетонные стены. Кроме него сюда входили только рабочие, строившие бункер, архитектор, который его проектировал, и грузчики, вносившие туда самые тяжелые экспонаты. С ними он щедро расплатился. Экспонатов никто из них видеть не мог, потому что во время их визитов все они были тщательно задрапированы.

Только ему было дозволено любоваться своей огромной коллекцией. И если на свете существовал круг ада, в который не удалось заглянуть Данте, то он располагался здесь, в подвале виллы. Скрупулезно и трудолюбиво Мин стаскивал сюда сокровища всех возрастов со всех уголков планеты.

Здесь была подлинная ацтекская рукопись, написанная на бумаге из смоковницы, датированная XVI веком и стоящая на пюпитре из темного дуба. Тонкий луч света, падавший с потолка, создавал вокруг нее нимб. Рукопись была открыта на развороте, изображавшем человеческое жертвоприношение во славу Шипе Тотека[63], бога растительности и обновления, которого ацтеки называли еще «Божеством с содранной кожей». На рисунке жрец ножом делает надрез на теле жертвы, перед тем как содрать с нее кожу; а содранную (якобы сброшенную) и уже с запахом оболочку он вынесет через несколько дней, чтобы возвестить начало весны. Вокруг жреца соплеменники празднуют весну, предаваясь каннибализму и поедая сердце, печень и внутренности жертвы.

Мин знал, что многие музеи дорого заплатили бы за эту рукопись, но ни один хранитель или специалист был бы не в силах оценить ее так, как ценит он.

На соседнем пюпитре располагался еще один уникальный экспонат: письмо Лаврентия Берии, «сталинского Гиммлера», адресованное генеральному секретарю ВКП(б) и датированное 5 марта 1940 года. На нем стоял гриф «совершенно секретно», и касалось оно «Катынского дела». В лесу под Катынью было расстреляно четыре тысячи человек (на самом деле, несомненно, намного больше) польской элиты: студентов, врачей, инженеров, учителей[64]. Их методично и хладнокровно расстреляли сотрудники НКВД, хотя СССР долго утверждал, что это было дело рук германских нацистов. Мин откопал письмо (при помощи звонкой монеты) в публичных российских архивах[65]. Но оно не шло ни в какое сравнение с тем, что находилось рядом: с фрагментом газовой камеры, вывезенным из лагеря уничтожения в Треблинке. Прежде чем осесть в этом бункере, экспонат прошел через много рук. Мин до сих пор не был уверен в его подлинности: тот, кто продал ему этот раритет, владелец сталелитейного завода в Руре, такой же жирный, как и жадный, был впоследствии пойман на крупном мошенничестве и посажен в тюрьму.

Зато в подлинности следующего экспоната сомнений не было: высокий, массивный деревянный стул, снабженный ремнями на подлокотниках и на сиденье и обрамленной каучуком розеткой на спинке. «Старый франт», как его называли, пятьдесят два года служил электрическим стулом для камеры смертников в тюрьме Хантсвилл в Техасе.

Мин перешел к своей любимой вещице: обыкновенному велосипеду. Такими пользовались миллионы китайцев. Но это был велосипед особенный: он принадлежал Ян Синьхаю, «убийце на велосипеде», которого признали виновным в шестидесяти семи убийствах – мужчин, женщин, детей – за период с 2000 по 2003 год. Ян Синьхай ездил на велосипеде по китайским деревням, заходил в дома и убивал людей целыми семьями. Действовал лопатой, молотком и топором. Велик и молоток: сама простота. Но какая эффективность!

«О да, если и существует круг ада, о котором позабыл Данте, то он здесь», – думал Мин, подходя к следующему предмету: к лезвию гильотины, все еще со следами засохшей крови. Лезвие посверкивало в ярком свете, и кровавые потеки образовывали причудливый черный рисунок. Этот экспонат привезен из немецкого музея. Продавец из-под полы обзавелся кучей сертификатов за подписями ушлых историков и специалистов, подтверждавших, что кровь принадлежит Петеру Кюртену, легендарному «вампиру из Дюссельдорфа», казненному там же 2 июля 1931 года. Уже на эшафоте Кюртен попросил: «Скажите, пожалуйста, когда мне отрубят голову, смогу ли я хоть на миг услышать, как хлынет кровь из шеи? Это было бы моим последним наслаждением…» Те, кто увлекается кинематографией, знают, что благодаря Кюртену появился «М», персонаж, сыгранный Петером Лорре[66], но Мин готов был поспорить, что оригинал гораздо интереснее копии.

Дальше шли ярко освещенные витрины с уникальной коллекцией предметов, принадлежавших серийным убийцам и купленных через Интернет или на официальных распродажах для фанатов.