Эксгумация - Даниэль Жирар

Спенсер сохранил ее одежду, чтобы дом не казался пустым. Но он был пуст, обжит лишь наполовину. Анна взяла куртку, проверила, что перчатка лежит в кармане, наклонилась, чтобы найти телефон. Отбросила в сторону длинные платья, которые в другой жизни принадлежали ей. Платья качнулись, в воздух взлетело облачко пыли.

Найдя телефон, она посмотрела в сторону тюрьмы, которую построил для нее Спенсер. Ей стоило громадных усилий не отвернуться. Это всего лишь комната.

Шварцман заставила себя переступить порог, нашла выключатель и включила свет. Три голые белые стены. Без устрашающих картин они выглядят довольно печально. Одна стена выкрашена в темно-серый цвет. Возле нее — двуспальная кровать. Постельное белье, светло-серое и белое. Маленький черный книжный шкаф, полный книг. Она не стала приглядываться, каких именно. Ковер. Благоустроенная тюрьма. Что подумают по этому поводу криминалисты?

Закрыв глаза, Анна вновь услышала сердцебиение своей дочери. Оно всегда будет с ней. Шварцман вздохнула, отпуская прошлое, и вновь отвернулась. Назад по коридору, через спальню, через разбитую стеклянную дверь. Наружу.

Ее прикроватный столик валялся на боку. Мрамор треснул, один из осколков отлетел в траву. Одна из ножек сломалась пополам. Ящик вывалился, его содержимое рассыпалось по земле. Ручки и знакомый блокнот, который она всегда держала у кровати. Баночка с таблетками от головной боли. Возможно, тоже ее, из тех далеких лет. Спенсер пытался сохранить ее в этих вещах. И не смог.

Она уже собиралась пройти мимо, как вдруг заметила что-то в нижней части ящика. Прозрачное и серебристое; наверное, какая-то наклейка. Она ногой перевернула ящик вверх дном и наклонилась.

— Анна! — окликнула ее Харпер.

— Я здесь, — ответила она, когда та появилась в поле ее зрения.

— Что вы тут делаете? — спросила Лейтон. Анна указала на дно прикроватной тумбочки.

— Взгляните.

Харпер присела с ней рядом.

— Что это такое?

К дну деревянного ящика был приклеен небольшой пакетик. Сквозь прозрачный пластик виднелась тонкая серебряная цепочка с подвеской.

— Это черепаха, — сказала Анна, чувствуя, как сжимается ее грудь. — Морская черепаха.

— Вы узнаете эту вещь?

Глаза Шварцман наполнились слезами.

— Это кулон Авы.

— Оверби! — крикнула Харпер, вставая, и протянула руку Анне. — Ничего не трогайте. Нужно сохранить отпечатки.

Телефон на поясе Харпер неожиданно зазвонил.

Шварцман в последний раз взглянула на кулон. Конечно, это черепаха. Когда-то она поделилась этой историей со Спенсером. Рассказала про себя, Аву и их морских черепах.

Она встала и повернулась к улице, готовая уйти отсюда навсегда. Из этого дома, от Спенсера.

— Она здесь, — сказала Харпер, передавая ей телефон. — Хэл, — добавила она. — Он слегка волнуется.

Анна взяла телефон и, шагая к улице, поднесла его к уху.

— Привет, Хэл.

На том конце линии раздался громкий вздох.

— Ты меня до смерти напугала, Шварцман.

Она невольно улыбнулась.

— Извини.

— Ты в порядке? — негромко спросил он.

— Теперь да. — Она увидела на заднем сиденье патрульной машины Спенсера. Лицо его раскраснелось, губы шевелятся, однако слов она не слышала. — Думаю, даже лучше, чем просто в порядке.

— Похоже, им есть за что задержать его — по крайней мере, на какое-то время.

Анна представила кулон в виде морской черепахи. Этого наверняка достаточно, не так ли?

— Очень надеюсь, — сказала она, не вдаваясь в подробности.

— У нас тоже есть зацепка, — сказал Хэл.

— Правда?

— Соседка Сары Фельд, Кэрол Флетчер, питает слабость к парням в сложной жизненной ситуации.

Шварцман прошла мимо машины «Скорой помощи», подальше от патрульных машин, и села на тротуар.

— Что ты имеешь в виду?

— Флетчер встречается с заключенными. Она знакомится с ними в Интернете. У нее было три или четыре случая таких длительных отношений — путем обмена эсэмэсками и редкими телефонными звонками. Мы говорим об отношениях, которые длились годами.

— И Спенсер притворялся заключенным, — предположила Шварцман. — Это сработало, потому что они никогда не встречались.

— Мы так думаем, — подтвердил Хэл. — Вчера она была в Фолсоме, чтобы навестить одного особо мерзкого типа по имени Чарльз Болларди. Этот Болларди сказал, что никогда в глаза ее не видел, и велел ей убираться прочь.

— И Флетчер этого не оценила? — спросила Шварцман.

— Нет, — сказал Хэл. — Более того, закатила настоящую истерику. Пришлось вызывать полицию Сакраменто. Одному тамошнему офицеру показалось довольно подозрительным, что домашний адрес Флетчер совпадает с адресом, по которому жила убитая дочь Ребекки Фельд. Он заподозрил связь и позвонил нам.

— Ты считаешь, что Кэрол Флетчер была сообщницей Спенсера?

— Похоже на то, — сказал Хэл. — Она жила через холл от Фельд. Ей ничего не стоило ее убить. Равно как притвориться тобой в ту ночь, когда на Мэйси напали с ножом.

Шварцман выдохнула.

— Она призналась?

— Ее задержали. Мы с Хейли сейчас идем туда, но сначала я хотел поговорить с тобой.

— Спасибо, Хэл. Даже не верится, что это закончилось.

Она ждала этого семь с половиной лет.

— Да. Мне тоже. — Он помолчал, прежде чем спросить: — И что теперь?

Анна посмотрела на Оверби и Харпер, вышедших навстречу фургону криминалистов, подъезжавшему к тротуару.

— Что ты имеешь в виду?

— Какие у тебя планы?

Сначала она позаботится об Аве.

— Завтра утром похороны моей тети.

— А потом?

— А потом я возвращаюсь домой.

Хэл вздохнул. С облегчением.

— Я уж думал, не прилететь ли мне за тобой. Но, по правде говоря, я немного побаиваюсь Юга.

Шварцман улыбнулась и поморщилась от боли в виске.

— Ты не один такой.

— Но теперь мне не нужно туда прилетать, потому что ты возвращаешься домой?

Она улыбнулась.

— Да, Хэл, — сказала она. — Я возвращаюсь домой.

Три недели спустя

Шварцман стояла перед домом Кена Мэйси.

Дом был бледно-голубого цвета, третий в ряду одинаковых домов с округлыми терракотовыми крышами, похожими на китайские шляпы, и пятью узкими фасадными окнами над гаражом на одну машину.