Послание из прошлого - Сергей Александрович Милушкин

по лицу Шарова пробежала тень. Он одновременно и узнал, и не узнал школьника, который не так давно проник к нему в раздевалку и пытался сообщить какие-то фантастические вещи, в которые Шаров, разумеется, не поверил. Но горечь поражения была еще слишком свежа.

— Ты⁈ — вырвалось у бегуна.

Все повернулись в сторону Вити, а он был готов провалиться сквозь землю от стыда и ужаса.

— Э… — промямлил Витя, не зная, куда ему деваться.

— Так! — словно опомнившись, сказал Шаров и быстро оглянулся. — Чего стоим? Армии уже двинулись за вооружением, а мы топчемся на месте! На старт, внимание, за мной марш!

Он резко сорвался в сторону пролеска, который начинался сразу за опустевшим плацом. Отряд юных партизан переглянулся и рванул вслед за командиром. Никому не хотелось показаться тугодумом, тем более что Лена стартовала быстрее всех.

— Ты… ты что, его… знаешь? — задыхаясь чуть ли не на старте бросил Вите Червяков.

— Ага, видел на стадионе неделю назад, — Витя старался не отставать, но Шаров бежал довольно быстро, потому поначалу было трудно держать дыхание.

Больше Червяков вопросов не задавал, но было видно — он уже трижды пожалел, что попал к «партизанам». Бегать он категорически не любил и теперь плелся позади всех, глухо матерясь и не скрывая своего недовольства.

Под ногами группы трещали сухие ветки, шуршала листва и постепенно лес сгустился, как бы сомкнулся за ними. Смолк неясный гул со стороны части, справа на поляне мелькнула та самая избушка, где располагался главный штаб. За нею начинался высокий хвойный лес. Сосны росли друг от друга на приличном расстоянии и бежать по мягкой, усеянной бурыми иголками тропинке было одно удовольствие. В кустах покрикивали невидимые птицы, и Витя поймал себя на мысли, что этот Шаров может даже и ничего. В смысле, ничего страшного не случилось и уже не случится.

Трепыхающийся хвостик Лены Евстигнеевой прибавлял сил и внезапно он почувствовал прилив какого-то безграничного, ничем не обусловленного счастья. Он вдруг подумал, что напоенный хвойный ароматом тихий спокойный лес, это, хоть и серое, но такое уютное небо, мягкий шелест бегущих ног и даже отвратительный Червяков — все происходит сейчас не случайно! Есть в этом какой-то свой, пока ему не понятный, но особенный смысл. В это мгновение он остро почувствовал, что нет ничего сладостнее настоящего, того самого, когда нога погружается в мягкий сосновый дерн, и не нужно никакого будущего, потому что настоящее — куда лучше!

Шаров чуть сбавил шаг, потом остановился, вытащил из кармана компас, сверился с картой. На лице его блуждала легкая улыбка. Было видно, что несмотря на сопутствующие обстоятельства, он тоже испытывает удовольствие от бега по осеннему лесу.

— Эй, — крикнул он задыхающемуся Червякову. — Тебя как зовут?

Тот догнал группу, тяжело нагнулся, положил руки на колени.

— Костя, а что?

— Бросай курить, Костя, а то через пару лет на второй этаж не сможешь без одышки подняться. А там и инфаркт не за горами.

— Какой инфаркт?.. — начал было Червяков, побледнев, но Шаров тут же прервал его.

— Я тоже курил с шестого класса, и если бы военрук не поймал меня как-то на пожарной лестнице, как думаешь, смог бы я стать мастером спорта?

Червяков снова хотел что-то сказать, но Шаров вскинул руку, посмотрел на часы, которые оказались вовсе не «Электроникой», а очень дорогими «Casio» и парень тут же закрыл рот. Часы на всех производили магическое впечатление. Понятно, что не каждый мог на такие заработать и тем более достать. — Это я из Берлина привез, — как бы подкрепляя свои слова, сказал Шаров. — Нравятся?

Червяков медленно кивнул.

— Бросишь курить, подарю, — сказал Шаров и оставив стоять Червякова с открытым ртом, снова рванул вперед. — Отряд, не отстаем, — послышались его слова. — У нас минут двадцать, чтобы добраться до точки.

В стороне от тропинки, по которой они бежали, Витя заметил деревянный колодец и ведро. Тут же захотелось пить, но ребята пронеслись мимо.

«На обратном пути нужно будет обязательно напиться», — подумал он, прибавляя скорости. Тропинка пошла вниз. Бежать было легко и свободно, иногда из-под ноги выскакивала небольшая шишка, Витя пинал ее и несся дальше. Позади слышалось тяжелое дыхание Червякова — однако ругательства поутихли. Видимо, второгоднику очень уж понравились импортные часы, и он захотел их заполучить любым способом.

Через десять минут Шаров остановился под огромной, словно из сказки, сосной. Он открыл вещмешок, висевший у него на спине, достал флягу с водой и дал каждому из группы сделать несколько глотков.

— Так, здесь мы свернем, — он указал на едва заметную тропку за сосной. — Вдоль ручья идти метров двести. Смотрите внимательно, где-то на его берегу мы должны отыскать рацию. Неизвестно, есть ли какие-либо приметы. На карте, — он развернул довольно большую карту и ребята сгрудились вокруг него, — очерчен круг предполагаемого поиска и крестик. Как именно замаскирована рация, нам неизвестно. Так что, не пропустите!

Лес стал более густым. Как-то незаметно они стали плечом к плечу и пошли вперед — один смотрит направо от тропки, другой — налево.

Витя не понял, как получилось, но, когда его рука коснулась чьей-то кисти, его словно током ударило. Рядом с ним как ни в чем ни бывало, шла Евстигнеева, впереди шагал Давид с Лизой Клюевой, позади — Денис Крутов и Петя Марченко.

Замыкал строй Червяков, который плелся один.

Витя почувствовал, как стучит его сердце. Иногда, когда тропка становилась совсем узкой, их руки непроизвольно касались друг друга и он вздрагивал, пытаясь растянуть этот миг. Всматриваясь вперед, разглядывая кусты и поваленные деревья, Витя бы все отдал, чтобы тропинка эта никогда не заканчивалась.

Где-то наверху затрещал дятел, ухнула и принялась отсчитывать годы кукушка.

«Сколько бы нам ни осталось, — вдруг подумал он, — пусть этот миг длится вечно».

Слева журчал ручей. Когда из-за деревьев выглянуло его русло, оказалось, что он не слишком широкий — около полутора метров.

— Теперь смотрите особенно внимательно, — тихо сказал Шаров.

Почему-то в лесу все они говорили полушепотом, будто кто-то в этом безлюдном уголке мог их услышать.

Они прошли еще метров тридцать, когда Давид вдруг остановился и задрал голову вверх.

— Смотрите! — сказал он едва слышно.

Шаров, ушедший вперед метров на десять, вернулся и посмотрел вверх.

На сломанной ветке здоровенной сосны, с обратной ее стороны,