Самые страшные каникулы - Елена Арсеньева

«Ничего, что вертолет улетел! — подумал он, впервые не ощутив тоски при этой мысли. — Все равно где-то есть дороги, и поселки, и города. Я найду Прибрежное! Найду! Даже если буду идти туда пешком много дней!»

То, что рядом были близкие, любящие его люди, подкрепило его силы чуть ли не действенней, чем сама голубая лилия!

— Лунд убежал! — прервал его мысли голос Иты.

Внезапно раздался плеск воды. Костер, оглушительно зашипев, погас, наполнив пещеру дымом. Люди, задыхаясь, бросились вон — и очутились лицом к лицу с Чернондом… Позади стояли его сообщники, а с ними и Лунд. Его серо-черная физиономия была перекошена злорадной ухмылкой.

— Ты говорил правильно, охотник Марг, — насмешливо начал Чернонд. — Малек не слишком-то отличается от большой рыбы. Сын помог незаметно подойти к вашему убежищу. И теперь вам настал конец! Ита станет моей женой, а остальных мы убьем…

Он помолчал, проверяя, какое впечатление произвели его слова, а Лунд в этот момент сделал стремительное, змеиное движение — и рванул из Володиной руки подаренную девочкой пуговицу. Увидев ее, Чернонд перекосился от злобы, но заговорил о другом:

— Но вы не умрете, если Унгхыр откроет мне, где растет голубая лилия.

«Мой брат! — впервые подумал с тоской и надеждой о чогграме Володя. — Как сейчас нужна твоя помощь!»

Однако чогграм не появлялся, не слышно было и голоса его…

Володя поглядел на своих друзей. Ита закрыла глаза руками. Унгхыр обнимала ее, а Марг как-то странно оглядывался. Казалось, его гораздо больше, чем угрозы шамана, волнуют низкие тучи, которые стремительно неслись по небу, колючий ветер и взбесившиеся волны…

— Зачем тебе голубая лилия? — спросил Володя, чтобы выиграть время. Он все еще надеялся, что появится чогграм. Но неужели целебная луковица была последним добрым делом, которое сделал этот зверь для ненавистных ему людей?

— Если голубой лилии много — я вытопчу ее, — хрипло пробормотал Чернонд, и Володе показалось, что тот не в своем уме. — Вытопчу, чтобы осталось мало. И эту малость я буду охранять так, чтобы ни одна душа не знала, где растет голубая лилия, насыщающая голодных, исцеляющая больных, исполняющая заветные желания.

— Выходит, ты хочешь добиться того же, что теперь? — недоверчиво сказал Володя. — О ней и так никто не знает! Ее ни у кого нет!

— Нет… Я буду давать ее людям, — ответил шаман, и Володя не поверил своим ушам. — Но нет, не даром! — захохотал Чернонд. — Не даром!!! Люди будут за это отдавать мне меха и морские камни, светящиеся мягким белым блеском, будут бить для меня зверя и птицу, приводить мне в услужение своих сыновей и в жены — дочерей.

Наступило молчание. Володя испуганно оглянулся на Унгхыр: неужели она согласится?! Но та лишь покачала головой:

— Не будет этого, Чернонд!

— Не будет?! — взвизгнул шаман. — Тогда вы все умрете здесь. Сейчас! — Он яростно топнул ногой… и вдруг опрокинулся наземь.

Тревожно вскрикнув, упал и Марг. Покатились по берегу слуги шамана и Лунд. И Володя почувствовал, что земля уходит из-под ног. Она то дыбилась, то проваливалась.

— Остров ворочается! — завопил шаман, с трудом поднимаясь. — Остров ворочается!

Он схватил копье и тупым его концом начал колотить по земле, словно усмиряя взбесившееся животное.

— Землетрясение! — крикнул Марг.

И тут послышался знакомый жалобный плач…

— Бежим! — Володя схватил за руку Иту. — Там мой брат! В тайгу!

Марг помог подняться Унгхыр, и они бросились следом за ребятами. Но тут позади раздался такой вопль, что все невольно обернулись и застыли на месте.

Что-то невероятное совершалось на их глазах.

Песок с берега, образуя смерч, словно бы уходил в чудовищную воронку, а обнажившаяся земля покрывалась сетью трещин. Из них фонтанами била черная жидкость с резким, неприятным запахом.

— Кровь земли! — заорал шаман. — Вас утопит кровь земли, если вы не покажете мне, где растет голубая лилия!

Он попытался преследовать беглецов, но черная жидкость, разлившись, преградила ему дорогу. Шаман бессильно завыл и выхватил кремень и огниво, а потом обломок какого-то серого камня.

— Это чага! — простонала Унгхыр. — Он опять накличет бурю!

В этот миг Чернонд ударил кремнем по огниву, искра упала в черный тихий ручеек неизвестной жидкости…

Пламя с ревом взвилось вверх и раскаленной стеной отгородило их от шамана.

— Кровь земли горит?! — ахнула девочка, а Володя догадался: «Нефть! Это нефть!»

Пылающие потоки бежали к тайге. Еще минута — и начнется лесной пожар. Туда нельзя!

Володя быстро осмотрелся. С трех сторон их почти окружил огонь, с четвертой была тайга, готовая вот-вот вспыхнуть. Нет, вон… нагромождение камней ведет на спасительный, свободный от нефти берег. Там вода, там жизнь.

Задыхаясь, он побежал к камням, увлекая остальных, но вдруг стал как вкопанный.

Тайга загорится? А как же чогграм? Надо вывести его на берег!

— Бегите туда! — махнул он Маргу. — Я сейчас.

— Куда ты?! — закричали сзади Унгхыр и Ита, но Володя, воскликнув только: «Там мой брат!» — уже мчался вперед, стараясь обогнать огненные ручьи. Но ветер подгонял их: мальчик и огонь леса достигли вместе.

Вокруг все трещало и стонало. В дыму ничего невозможно было разглядеть, но вот что-то теплое, мохнатое и такое знакомое коснулось Володиного колена. Он наклонился, обнимая за шею чогграма:

— Я пришел спасти тебя, идем туда… то есть туда…

И замер в ужасе, потому что не помнил, куда надо идти, чтобы спастись.

— Не бойся, — сказал его брат. — Иди за мной.

— А они?! — вскричал Володя. — Они погибнут?!

— Твои друзья уже в безопасности.

При этих словах Володя почему-то подумал, что никогда больше не увидит Унгхыр, Иту и Марга. Странно, откуда взялась такая мысль?..

Ему захотелось вернуться, но путь был отрезан огнем, и он только спросил:

— Ты так же ненавидишь людей?

— Не время спорить, — ответил чогграм. — Теперь надо позаботиться о себе. Держись за меня.

Володя вцепился в его загривок правой рукой, и они побежали. То и дело он натыкался на деревья и кусты, падал, выпуская шею чогграма, но желтые глаза неизменно оказывались у самых его глаз, он слышал ободряющий голос:

— Скорей!

Жадные языки пламени не отставали. У Володи не было уже ни сил, ни дыхания, когда они достигли подножия сопки, вершина которой поднималась над густым дымом, затянувшим тайгу.