Королевство гнева и тумана - Сара Маас

Таркин качал головой, будто говорил не со мной, а рассуждал вслух.

– Я иногда думаю, что Ризанд… Что он стал шлюхой Амаранты, дабы оттянуть бо́льшую часть ее внимания на себя и, насколько возможно, обезопасить всех нас.

Естественно, я не собиралась рассказывать ему ничего из того, что знала. Но меня выдавала печаль в глазах. Таркин и представить себе не мог, что́ на самом деле пережил Риз.

– Риз думает, я поймаюсь на твой образ, который он намеренно создал. Буду видеть в тебе его комнатную собачку и чудовище. Но я вижу твою доброту. И это показывает истинное лицо Риза яснее, чем все остальное. И еще я чувствую: у вас с ним множество тайн.

– Хватит! – вырвалось у меня. – Не надо об этом. Ты же знаешь, я тебе все равно ничего не расскажу. И обещать тебе что-либо я тоже не могу. Ризанд – верховный правитель. Я лишь служу при его дворе.

Таркин уперся глазами в пол:

– Прости мне излишнюю прямолинейность. Я до сих пор учусь играть в придворные игры. К великой досаде моих советников, ученик из меня плохой.

– Надеюсь, ты никогда не научишься играть в придворные игры.

Таркин поднял на меня взгляд. Его лицо побледнело, на нем читалась тревога.

– Тогда позволь тебя спросить напрямую, без намеков и иносказаний. Правда, что ты оставила Тамлина, поскольку он запер тебя в четырех стенах?

Я попыталась поставить заслон, не дать памяти вырваться наружу. От воспоминаний о тех днях у меня и сейчас разрывалось сердце. Таркин ждал ответа, и я кивнула.

– И правда, что Двор ночи вызволил тебя из заточения?

Я снова кивнула.

– Двор весны – мой южный сосед. Мы с ними общаемся мало и редко. Но если меня не спросят напрямую, я не стану рассказывать, что ты была у нас в гостях.

Воровка, врунья, явившаяся сюда играть в свои игры. Точнее, в игры Риза. Я не заслуживала такого союзника, как Таркин.

Но я поклонилась, выражая благодарность.

– Здесь я посмотрела все. Есть ли что-нибудь еще, что ты хотел бы мне показать?

– Неужели золото и драгоценности не произвели на тебя никакого впечатления? Неужели ничего не привлекло взор дочери торговца?

– Я получила то, что хотела, – сказала я, постучав по крышке шкатулки. – Теперь мне любопытно увидеть, дорого ли стоит твое союзничество.

Таркин понял шутку и засмеялся. Каменные стены отозвались эхом.

– Сегодня мне совсем не хотелось идти на все эти собрания, заседания и прочие занятия, убивающие время.

– Какой же ты беспечный и своенравный верховный правитель. Ну да, молодость сказывается.

Таркин снова взял меня под руку, ненароком коснувшись моих пальцев.

– Знаешь, Фейра, мне тоже было бы легко полюбить тебя. И еще легче стать твоим другом.

Я заставила себя изобразить смущение и отвернуться, но успела заметить, куда Таркин приложил руку, закрывая дверь. Чуть выше дверной ручки. Щелкнули язычки замков.

Он провел меня еще по нескольким подземным хранилищам. Где-то, как и в первом, были собраны драгоценности, в других – оружие и наряды давно ушедших эпох. А в одном хранились книги. Мое сердце забилось, но, как оказалось, напрасно. Здесь не было ничего, кроме древних томов, пахнущих кожей и пылью. Никакой магической силы. Никакого намека на предмет моих поисков.

Последнее помещение, куда Таркин меня привел, полнилось большими ящиками и стойками, прикрытыми пыльной тканью. Здесь хранились произведения искусства. Но рассматривать их у меня уже не было ни сил, ни желания.

– Кажется, я сегодня достаточно насмотрелась.

Таркин молча закрыл дверь и повел меня наверх, где солнечно и людно.

Книга не обязательно должна храниться в сокровищнице. Есть другие места. Хуже всего, если она вообще не в Адриате.

Я знала, что должна найти Книгу, причем достаточно быстро. Риз и Амрена не могли до бесконечности обсуждать политику, торговлю и все остальное. Забытые боги, помогите мне. Помогите найти ее побыстрее и не возненавидеть себя сильнее, чем я уже ненавидела.

Ризанд развалился на моей кровати так, словно лежал у себя в комнате.

Едва взглянув на его руки, заложенные за голову, на длинные ноги, упертые в пол, я скрипнула зубами и спросила:

– Что тебе надо?

Я шумно закрыла дверь, показывая, насколько мне мешает его присутствие.

– Неужто надоело хихикать и кокетничать с Таркином?

– Кто бы говорил, – буркнула я, бросая шкатулку на кровать рядом с ним.

Улыбка сползла с лица Риза. Он сел, откинул крышку.

– Но это ведь не Книга.

– Естественно, нет. Просто красивый подарок.

– Фейра, если ты хочешь, чтобы я покупал тебе украшения, достаточно одного слова. Правда, если вспомнить твой гардероб – я думал, ты поняла, что все это куплено для тебя.

Я не знала.

– Таркин – обаятельный мужчина и достойный верховный правитель. Тебе стоило бы напрямую спросить его об этой чертовой Книге.

Риз шумно захлопнул крышку шкатулки.

– Странно. Он осыпает тебя драгоценностями и льет мед в твои уши, но почему у тебя такая мрачная физиономия?

– Таркин нуждается в союзе с тобой. Отчаянно нуждается. Он хочет доверять тебе, рассчитывать на тебя.

– Крессэда придерживается мнения, что ее двоюродный брат весьма честолюбив, и потому стоит вслушиваться не в его слова, а в то, что проскальзывает между слов.

– Неужели? А когда она тебе об этом рассказала? До того, как ты уложил ее в постель, во время ваших утех или после них?

Риз неторопливо встал с кровати. Ох уж это кошачье изящество!

– Так ты поэтому дулась на меня? Ты решила, что я кувыркался с нею ради сведений?

– Ради сведений или ради удовольствия, мне все равно.

Он обошел вокруг кровати. Я стояла не шелохнувшись, и не сдвинулась, даже когда он оказался на расстоянии протянутой руки.

– Фейра, никак ты меня ревнуешь?

– Если ты называешь это ревностью, тогда и твои слова про медовые речи Таркина – тоже ревность.

Ризанд оскалил зубы:

– Думаешь, мне приятно кокетничать с одинокой женщиной, чтобы выведать у нее сведения об их дворе и о верховном правителе? Думаешь, от сознания того, чем я занимаюсь, у меня легко и радостно на душе? Или ты считаешь, что причина всего этого – иная? Кажется, могла бы догадаться, что и я, и Амрена помогаем тебе искать Книгу. Я бы с удовольствием хоть сейчас вернулся домой.

– А по-моему, вчера ты вполне наслаждался жизнью и здесь.

Он зарычал – негромко, но злобно: