Созидатели. В поисках рассвета - Евгения Мос

И ты не умрешь! Нет! Я не позволю.

Она гладила по его волосам, бережно проходя по ним и стараясь облегчить боль, рыдала от своей беспомощности, что не в силах ему помочь. А он только гладил ее запястье и просил не бояться. Ведь он не боится.

***

На Заре Зарождения

Чем ближе двое путников подходили к храму, тем больше Софосу хотелось начать насвистывать веселую мелодию, а еще лучше петь. А ведь он никогда особо петь не любил, рука в которой он держал ладошку Леды, стала чуть больше раскачиваться, туда-сюда, в такт ходьбе. Мужчина поймал себя на этом и вопросительно посмотрел на спутницу. Леда рассмеялась.

— Это влияние храма Ириса. Это нормально, не пугайся. Расслабься.

Софос улыбнулся и действительно расслабился.

Храм был внушительным, четырехэтажным. Мужчина никогда не видел таких высоких зданий. Рядом были клумбы с цветами — розовыми и белыми ирисами, а еще везде росли персиковые деревья.

— Так вот откуда такая любовь к персикам.

Леда поиграла бровями и снова глупо захихикала. Она вообще слишком часто за последнее время хихикала, но Софосу было только в радость слушать ее смех.

Перед храмом бегали девочки лет девяти-десяти с разноцветными лентами и во что-то играли, заливисто смеясь. Несколько девушек постарше сидели около цветов, поливали их из кувшинов и пропалывали землю. Они иногда поднимали головы, осматривали Леду с Софосом, слегка улыбались и дальше работали.

Жрица подвела его ко входу с колоннами, между ними и стенами храма было образовано что-то вроде веранды. Кто-то учился играть на лире, кто-то читал книги, старшие жрицы делали записи в тетрадях. Много разных дел у разных жриц, но виделся в этом какой-то порядок и определенный уклад.

Леда оставила Софоса около входа и подошла к женщине с морщинами, спросив, где самая старшая жрица.

— Пенелопа в маленьком садике. — она мелком глянула на мужчину, в глазах загорелось понимание. — Рада, что ты жива и вернулась. Мы беспокоились, такой шторм был.

— Да, только, я не останусь.

— Чтож… я могла и догадаться, — усмехнулась женщина в ответ.

Леда вернулась к Софосу, взяла его за руку и повела по веранде в другой конец. Жрицы все оглядывались, но ничего не говорили. Все всё понимали, кто вздыхал, что тоже хочет так привести мужчину, чтоб уйти с ним.

Они завернули за угол, где была такая же веранда, но уже безлюдная и еще раз. Пенелопа была на заднем дворе, вокруг которого росли маленькие кустики с розами и ирисами в перемешку. Пенелопе на вид было лет пятьдесят, у нее были слегка рыжеватые волосы, золотистая кожа и приятные карие глаза.

Старшая жрица услышала шаги и подняла голову, в глазах блеснуло узнавание.

— Доброго рассвета, Леда.

— Да прибудет яркость дней с тобой, — ответила девушка.

Софос слегка поклонился. Пенелопа жестом пригласила присесть на плетеные кресла и предложила воды. Путники жадно приникли губами и сделали несколько глотков прежде, чем начинать историю.

Леда поведала о шторме, о том, как ее вынесло на берег о встрече с Софосом, о том, как довела до поселения и помогла ему освоиться на острове. Пенелопа иногда задавала уточняющие вопросы девушке, иногда мужчине, на которые они отвечали.

Старшая жрица была доброжелательной и улыбчивой, но за всем этим Софос увидел внимательный взгляд, которым она его буквально ощупывала. Видимо, пыталась понять в те ле руки отдает воспитанницу, можно ли ему доверять.

— Оставь нас, — попросила старшая блондинку после окончания рассказа.

— Да, конечно.

— Приходи минут через десять, а пока пообщайся с сестрами.

Сестрами в храме назывались все жрицы, ведь все были равны.

Леда удалилась, и женщина осталась один на один с Софосом.

— Итак… ты хочешь взять ее в жены.

— Да, все верно.

— Мог взять и без моего разрешения, могли пожениться, где угодно.

— У Леды тут вещи, да и обещал ее довести все равно до храма.

— Понятно, — задумчиво ответила Пенелопа и тут же задала новый вопрос. — Как понял, что любишь?

— Э-э… — он замялся, вопрос был сложный, он никогда особо не размышлял на эту тему, просто оно возникло… плавно. — Не могу сказать точно, почтенная жрица. Но осознание привязанности ощутил во время испытания с цветком океана.

— То есть, ты не можешь, сказать, когда именно влюбился в нее? — она сдвинула брови, что слегка заставило Софоса нервничать, но не сильно, ведь он не готов был отступаться.

— Я не очень силен в таких разговорах, просто я люблю ее и все. Это случилось постепенно. Если вы будете добавлять в стакан каплю воды за каплей, вы в какой момент поймете, что он полон? На сотой капле или на девяносто девятой? — мужчина резко осекся. А вдруг со старшей нельзя разговаривать так?

Но она лишь рассмеялась.

— Неплохо. Принимаю ответ. Но ведь… он вам и не нужен был.

— Но с ним лучше. — он замолчал и добавил погодя. — Ей легче.

Пенелопа прикрыла глаза и глубоко вздохнула с легкой улыбкой.

— Ладно. Вот и Леда возвращается.

Девушка, действительно, уже подходила к ним с настороженным взглядом.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да, — бодро ответила Пенелопа. — Вас поженят сегодня, выделят комнату для новобрачных на ночь. Или надо на подольше?

— Нет, нет. Мы завтра уйдем.

— Тогда, идите готовьтесь. Софос, ты знаешь, что нужно делать?

— Почти, Леда рассказывала.

— Тогда задержись еще, я быстро расскажу. А ты, — она посмотрела снова на девушку. — Уже иди готовься.

Она кивнула и удалилась. Старшая жрица вкратце рассказала порядок действий до и после церемонии, а затем отпустила Софоса, молоденькая девчушка довела его до свободной комнаты, где он перевел дух, спустился до купален ополоснуться, а затем переоделся в выданную ему длинную белую рубаху до бедер и свободные такие же белые брюки. Ткань была очень легкая, что колыхалась при малейшем движении и дуновении ветра. На руку ему жрицы повязали ему плющ, как того требовали традиции.

Леда в это время находилась в купальне с другими жрицами. Девушки помогали ей подготовиться: принесли соль, смешанную с ароматическими маслами, чтоб вымыть кожу до скрипа, налили в кубок вина для легкости в теле и голове и нарезали фрукты, чтоб были силы на вечер и ночь. Ей помогли оттереть пятки, удалив мозоли от постоянной ходьбы, с помощью огня и пинцета удалили лишние волосы, а в запястье втерли масло с цветочным ароматом.

Девушку окутало приятное волнение, все казалось небольшим сном, и вино, налитое в бокал, только способствовало этому ощущению. Она боялась что-нибудь забыть, сердце пускалось вскачь, а руки подрагивали. Но окружающие ее девушки и их пение