Танцующая на ветру - Наталия Терентьева

Я с трудом пробралась к подоконнику, взяла чайник, чашку, поискала в своей тумбочке сахар и печенье – ничего не было. Лена широко замахала на меня руками:

– Что ты… там копаешься… Наливай! Ленке сегодня двадцать лет!

– Тебе двадцать лет? – удивилась я. Как-то я не думала о том, что моя соседка на столько старше меня.

– Ну почти двадцать… – захихикала Лена. – Пусть будет юбилей… Так круче…

Я не стала больше ничего говорить, достала свой ноутбук из-под кровати, очень обрадовалась, что он на месте, и пошла в коридор. Лена что-то кричала мне вслед, но я не стала вступать с ней в разговоры. Я спустилась этажом ниже, там кто-то тоже праздновал, по коридору ходили, пошатываясь, два бурята в одинаковых войлочных шапках, девочки на подоконнике громко и плохо пели под видео, которое они включили в телефоне. Так, здесь тоже не получится посидеть… Я еще походила по этажам. Где-то не было света, где-то орали парни, дрались в какой-то комнате. Я вернулась к себе в комнату. Там как раз кто-то принес «догнаться» бутылку водки и две бутылки вина. И человек, лежавший у меня на кровати (это оказался тощий Генка, который недавно больше всех выступал, когда Лена испугалась мою собаку Машку), приподнялся и пытался открыть вино. Трое или четверо курили. Я закашлялась.

– Половина двенадцатого, между прочим, уже, – сказала я. – Сейчас придет дядя Боря.

– Мне разл… разрешили… – еле выговорила Лена. – У меня… ю-би-лей! Я так и сказала – юбилей… это… ой… раз в жизни… бывает…

– А мне что делать?

Совершенно напрасно было это спрашивать. Лена ничего почти не соображала, только смеялась и танцевала на постели с бутылкой вина.

– Давай, Руська… с нами… чё ты как эта…

В хохоте, крике, дыму уже невозможно было понять, что происходит. Одни включили музыку, другие включили другую музыку, подошли еще люди, которые болтались по коридору, в комнате стало совсем невозможно дышать и находиться. Кто-то пытался меня обнять, кто-то хватал за ноги.

Я взяла одеяло, с огромным трудом выдернула его из-под двух девиц, которые увалились на мою кровать. С одеялом и ноутбуком под мышкой я спустилась к дяде Боре, чтобы попросить поспать у него в каптерке.

– Ты чего? – с возмущением меня спросила тетя Даша, которая увела куда-то мою собаку Машку. Поверить, что она ее отравила, как сама тетя Даша гордо заявила тогда, я до сих пор не могла.

– А где дядя Боря?

– Дядя Боря… – передразнила меня тетя Даша. – Защемило у дяди Бори чего-то там! Домой побег… Вот пришла, сторожить ваших хахалей. Ты чё ж не у хахаля? Твой-то с квартирой, с машиной, все бегал тут – где она? Я ей что – сторож? Где она… Ну что, явилась отдохнуть?

– Тетя Даша…

Тетя Даша по-другому никогда не разговаривала. Могла только еще хуже. Но у меня совсем не было сил.

– Чего – «тетя Даша»? – передразнила меня рассерженная вахтерша. Понятно, что она вовсе не собиралась сегодня спать на кресле в каптерке. Кресло раскладывающееся, но очень узкое и короткое, и хорошо на нем не поспишь.

– Можно я у вас посижу?

– С чего бы это? – хмыкнула тетя Даша.

Я не знала, говорить ли ей о том, что у нас такие веселые гости, она, судя по всему, об этом не знала. Все-таки мне с Леной жить еще в одной комнате.

– Ну так…

– А «так» – так и иди к себе. Иди-иди! Нечего тут подбиваться… Посидит она… Не могли нормальную кровать вахтеру поставить… Сиди тут, на вас смотри… Что застыла?

Мне кажется, таким вредным людям плохо от своей собственной вредности. Вот сейчас тете Даше, после того как она со мной поговорила, стало еще хуже. Ее обычно сизоватый нос налился кровью, стал совсем фиолетовым, небольшие глаза неподвижно смотрели на меня, как будто она забывала мигать, подбородок трясся… С чего она меня не любит? Для меня это всегда загадка, когда меня начинают ненавидеть те, кому я вообще ничего не сделала – ни плохого, ни хорошего. Может быть, надо ходить к тете Даше с шоколадками или домашними яйцами, как делают некоторые, чтобы она пускала без спору ночью, не обращала внимания, если в комнате остался посторонний или есть электрическая плитка, за которую нужно дополнительно платить? Денег ни у кого нет, но большинство же уезжает домой на выходные или хотя бы каникулы.

Я еще постояла в одеяле на первом этаже, замерзла и стала засыпать прямо на ходу. Какая дурацкая ситуация… У меня нет в общежитии таких подружек, к которым я могла бы завалиться и попросить переночевать. Да и где? На полу? А где сейчас спит Люба? Тоже на полу. Или люди, которые снимают угол, есть у нас в городе и такие – беженцы с Украины, где идет война.

Я сходила в душ, постояла под горячей водой – хорошо, что она у нас подается круглосуточно, не надо нагревать ее в колонке. В городе много домов с колонками, а есть и без горячей воды или вовсе без водопровода, как у Маши, например.

Вытереться было нечем, я обсохла, оделась, завернулась в одеяло и села в коридоре на пол, на подоконнике слишком дуло из окна.

Я еще и еще раз слушала песню, которую мне послал Андрей. Как хорошо, что он не стал ничего писать, никакой лишней ерунды. Вот приедет, поговорим… Я замерла от своей собственной мысли. Приедет… Значит, я уже знаю это? Писать я ему сама не буду.

– Руська… – Пашин голос в телефоне прерывался.

Я испугалась, что все плохо.

– Что, Паша? Ты отвез Дашку в больницу?

– Да, это… «Скорая»… это… это…

Паша и всегда-то еле говорит, а сейчас от волнения его заклинило, он еще раз пять сказал «это» и замолчал.

– Ну что? Плохо? Выкидыш?

– Не. Это… Тетя Диляра… вот… меня ругает… Дахе это… нельзя жить, а то… вот… из-за этого, она говорит…

– Паша! – остановила я его. – Возьми себя в руки, лишнего мне не говори. Зачем мне это? Как Даша себя чувствует? Ей не стали делать операцию?

– Не. Лежит. Меня выгнали. А ты где?

– Я, Паша, там, где тебя нет. Иди домой и жди Дашу. Завтра привези ей то, что скажут. Фрукты и еще что-то. А может быть, ее и выпишут.

– Не. Оставят там. Тетя Диляра сказала. Руся… Я еду к тебе.

– Ты что, вообще, что ли, нелюдь?

Паша стал смеяться, наверное, на нервной почве.

– Если… это… не пустишь, я напьюсь.

– Да напивайся ради бога, у нас тут тоже все пьяные.

– Руся, Руся, – заволновался Паша. – Я это… если к тебе приставать будут, ты им это… типа… скажи… что у тебя парень есть.

– А кто он? – поинтересовалась я.

– Я. Разберусь с этими… ! – Паша стал костерить моих неведомых ухажеров, отчаянно и яростно.

– Я передам им. Когда приставать будут, я так и скажу, что мой парень Павел Веселухин с ними, гадами, разберется.